Диктатор (джен)

Между тем праздник продолжал идти своим чередом. Бегали с поручениями официанты, незримые домовики меняли опустевшие блюда и бутылки на полные, убирали грязную посуду. Некоторые гости, имея в виду завтрашний рабочий день, покидали праздник, прощаясь, но взамен появлялись с поздравлениями и подарками новые. Из-за этого я продолжал курсировать по залу в поисках очередного "друга нашей семьи" или "важного министерского работника".

По меркам аристократов тон и слова некоторых моих новых знакомых были хамскими на грани оскорбления, поэтому приходилось делать паузы между "подходами", чтобы подостыть. Неважно, из-за чего именно Лестрейндж вдалбливала в меня правила мышления, поведения и общения их круга. "Из отвращения", как утверждала она, или же, как думал я, просто из-за скуки, но получилось у нее это на редкость хорошо. Не раз и не два уже я замечал за собой, что те тонкости, которые я раньше даже бы не заметил, теперь меня довольно ощутимо… царапают.

Чем на празднике можно успокоить себя надежнее и безопаснее, чем наполнением желудка? Ничем. "Ф" — физиология. Поэтому очередная потребность остыть вывела меня к фуршетному столику, задвинутому в угол палатки. Народу рядом не было, поэтому я набирал на тарелку еду абсолютно не стесняясь. "Понятия понятиями, но постоянно жить так, как проповедует Лестрейндж или как рассказывал тот "язык", из маггловских аристократов — это самостоятельно строить вокруг себя тюремные стены!" — подумал я и отдал должное мастерству поваров.

Задачу "отдать должное" я выполнял прилежно, со всем пылом и полной концентрацией телесных и духовных сил на объекте. Насытившись, я слегка осоловело огляделся по сторонам и обнаружил, что даже этот, на отшибе, стол уже не принадлежит только мне. У меня обнаружились соседи — двое молодых парней, одним из которых был Шеймус Финниган. Второй был годика на два-три нас постарше, а внешнее сходство намекало на родственные отношения с гриффиндорским "поджигателем". Вот только черты лица Финнигана были откровенно грубоватые, да и выглядел гриффиндорец всегда расхлябано, тогда как родственник и на лицо был заметно смазливее, и прилизанный весь на, ну-у-у, три пятых Драко Малфоя.

Парни стояли достаточно далеко, да и подслушивать их мне было неинтересно. Мозги были заняты первичным анализом полученной информации. Однако разговор между парнями заканчивался на повышенных тонах, так что я вынужден был поучаствовать в представлении в качестве молчаливого наблюдателя. Не затыкать же мне уши?

— …Аппарировал бы ты, Фергус, к своим любимым девкам! — крепко сжимал кулаки Шеймус.

— Да легко! Я и аппарировать могу, и к кому — мне есть. Всегда было и всегда будет! — названный Фергусом деланно небрежным движением поправил свои кудри. — А вот ты… Даже у твоих друзей-неудачников, и то уже есть телки! — и парень махнул рукой в сторону танцевального круга.

Я машинально проследил за его рукой, и безошибочно понял, на кого намекает родственник Финнигана. На краю "танцплощадки" стояли Томас и Уизли. Правда, нельзя сказать, что в данном конкретном случае образец для сравнения был выбран корректно. Судя по жестикуляции, Томас что-то объяснял своей пассии тоже на повышенных тонах, а Уизли ему в тон отвечала. Впрочем, ни единого словечка до нас не долетало. Преимущество магического мира: скандал можно спрятать в буквальном смысле у всех на виду.

Глядя на Уизли, первой мыслью, что пришла мне в голову, было: "это темно-бордовое платье — парное тому ужасу, что был надет на Шестом на Святочном балу". Однако приглядевшись повнимательнее, а потом вспомнив, чего я нахватался по верхам от Твилфитта, Таттинга и Лестрейндж, я понял, что это совсем не так. Между нарядом брата и сестры лежало больше полутора веков развития костюма.

Уизли был одет по моде начала восемнадцатого века. Длиннополый приталенный камзол из темного бархата, с длинными рукавами и пышными кружевами на обшлагах и у горла. Для сравнения можно вспомнить наряды Петра Первого с его ростовых портретов. Фасон почти один в один. Надеть такой — и хоть сразу идти воевать со шведами! А вот на Джиневре было платье уже совсем другой, поздневикторианской эпохи. "Песочные часы" с узкой талией в корсете и "подушки" на плечах, переходящие в контрастно узкие рукава — признак именно этого исторического периода.

Конечно, сто лет для фасона и ткани — это не двести пятьдесят, но тоже весьма и весьма приличный срок. Однако дальше на первый план выходит разница в подходах. Шестой Уизли всеми лапами упирался, искренне не желая идти на бал. Седьмая Уизли имела истовое желание выглядеть на свадьбе своего знакомого более чем хорошо. В итоге: "какой стол — такой и стул". На парне старинная одежда (а ведь когда-то именно так одевались богатейшие аристократы) висела бомжатскими обносками; на девушке — старомодное бабушкино платье, но с любовью отреставрированное и подогнанное по фигуре, смотрелось дорогим антиквариатом.

"Фигуре, хм-м…"

Надо честно и откровенно признать, что Джиневра Уизли была… яркой. В фильме ее затмила Грейнджер, в реальности с ней безуспешно пытается соревноваться Браун, но и та, и другая проигрывают рыжеволосой ведьме. Формы, которым теперь уже не нужны подкладки в интересных местах. Походка, жесты, танец. Поведение, когда надо показать женственность — то провоцирующе-кокетливое, а когда надо проявить характер — огненно-боевое. Ну и уже вполне себе взрослое понимание, какое именно когда нужно использовать. Печально, конечно, что в большинстве случаев удел таких "акселераток" быстро превратиться в невзрачных теток. Но вот пока молодые — это да. Внимание, желание, ухаживание — все это на зависть заклятым подругам они получают гораздо раньше одногодок. Но не бесплатно. Можно сказать, берут в долг у зрелости.

Пока я, хм-м… любовался Уизли? — "Да, признаю, любовался, но отстраненно, отстраненно", — неизвестный мне "Фергус" уже ушел, а разозленный и расстроенный Финниган щелбанами стучал по горлышкам бутылок, выбирая напиток. Кстати, на столах никто эль, пунш, сидр и огневиски от молодежи не прятал и по рукам не бил, но, как я краем уха слышал, настойчиво рекомендовалось алкоголем не злоупотреблять.

"Пока пацан в раздрае, самое время навести мосты. Невелика кочка, да еще из лагеря противника, но… Но! Он ведь растет. Да и в битве за Хогвартс вроде как выживет. То есть вполне себе перспективный человечек. А там — вода камень точит. Вторая жизнь только подтвердила печальную аксиому, что все в мире решают не умения, одаренность, сила или деньги, а связи. Ну а неформальные связи намного важнее всех остальных", — подумал я.

— Наглый родственник? — как бы в никуда спросил я для затравки. — "Ответит — не ответит?"

— Кузен, — все же пошел на контакт Шеймус. "Теперь главное — не пережать".

— Это так… беспроигрышно.

— ?

— Ну. Хвалиться тем, что твой оппонент принципиально не может иметь банально в силу возраста. Сравнивал бы он с собой в твои года, не так все здорово поди было бы, а?

— Ха! Эт-да, — чуть повеселел Шеймус, и в выборе наконец остановился на слабеньком сидре. По ирландским меркам это, наверное, все равно что у нас квас.

— Кстати, а что я его по Хогвартсу не помню? Он такой гений, что выучился сам, или такой… не гений, что решился на это?

— Да всего понемногу, — скривился Финниган. "Не тот заход. А! Я знаю, как тебе польстить!"

— А как там у ваших в Ирландии дела? Готовитесь? — спросил я.

"Заодно проясню кое-какие непонятные из сухих архивных строчек детали нынешнего положения ирландских волшебников в Магической Британии. На "постхог" я рассматриваю различные варианты, а ирландцы — это такой ресурс, который за свою свободу сдвинет горы. Я, конечно, помню их незавидную судьбу и восстание, окончившееся на Свалке, но — тем злее будут оставшиеся. Эрни на мой вопрос отделался общими словами, а остальные про такие тонкости вообще ничего не знают. Два дела в одном, удачно".

— Че?.. — "не понял" моего намека Шеймус. "Но отвернулся, и рот, чтобы не сболтнуть, занял выпивкой. Надо ему показать, что я тоже в теме…"

— Ну, всякие там "Touts will be shot" и "Come Out, Ye Black and Tans"?

"Пф-ф-ф-ф!" — без всякой магии изо рта Финнигана вырвался огромный фонтан сидра. И только счастливое стечение обстоятельств, что ирландец в это время смотрел в противоположную сторону, позволило остаться мне сухим. Весь удар приняли стол и стена палатки. Мгновенно появившийся домовик неодобрительно покачал головой и щелчком пальцев убрал подтеки и лужицы с пола, ткани и стола.

— Ты! — прокашлявшийся Финниган повернулся в мою сторону, и я увидел, что его лицо искажено гримасой дикой ярости. Даже отпрянул от неожиданности, подумав, что сейчас гриффиндорец бросится на меня с кулаками, безо всякой магии.

— Эй-эй-эй! — замахал я ладонями в "защитном" жесте. — Что с тобой? Что я такого сказал?

— С-с-со мной? С-с-с-сказал? — Шеймус шипел на зависть змеям. — Да скажи ты такое на нашей улице, тебя бы уже ложками с камней соскребали!

— Стоп. Тише-тише. Ты чего так? Разве ты не ирландец?

— Я — ирландец. Настоящий! А ты… Ты! Ты вообще понял, что сказал?

"Что что-то совсем не то — понял", — мысленно ответил я, но произносить вслух это не стал, чтобы не усугублять, и просто помотал головой.

— А! Тебе какой-то папист из ваших налил в уши всякого говна?"

— "Папист"? "Говна"?

— Ты вообще что-нибудь знаешь? Про Ирландию?

— Ну-у-у-у… А расскажи! — рискнул я. Удивительно, но это сработало. Такой заход оказался гораздо удачнее первого. Уже открывший было рот для очередной порции брани Финниган осекся и задумался. А потом прополоскал рот стаканчиком сидра и махнул рукой.

— Хочешь знать? Ну тогда слушай…

Подноготной гриффиндорцев второго плана я в подробностях не интересовался. Так, постольку-поскольку только. Достаточно было знать, что мои парни в бою сильнее. Канон же про Шеймуса Финнигана говорил всего-ничего. Что Финниган — ирландец, что отец Шеймуса — полицейский, и он "не очень был доволен, что его жена оказалась ведьмой", ну и совсем уж мелочи, вроде чрезмерной доверчивости ведьмы средствам массовой информации в лице "Ежедневного Пророка". Это все правда, но… дьявол, как известно, в деталях. Неполная информация и умолчания — это вообще английский бренд, как минимум со времен завоевания Острова викингами. Которые изо всех сил старались не врать, при этом очень любя обманывать. В данном конкретном случае умолчания состоят в том, что канон обходит стороной, какими именно ирландцами и из какой страны были Финниганы.

У нас в стране бытует мнение, что ирландцы — это такие веселые и храбрые ребята, которые все без исключения бьются за освобождение последнего клочка свой земли от власти угнетающей их столетиями Великобритании. Романтичные городские партизаны, геройский ореол и черный юмор, вроде: "…Ты не знаешь, каких мразей я поселю по соседству!" или "Это неполный список жертв нападений ИРА. Вы можете дополнить его…" Ну а не на пустом месте взявшаяся англофобия еще больше ментально роднит русских с ирландцами. И это, как бы, правда.

Но только как бы.

"Как бы" — потому, что далеко не все ирландцы — против англичан. Некоторые — совсем наоборот — за. Пример такого ирландца сейчас стоял прямо передо мной и рассказывал такое, что хотелось постучаться головой о стену, чтобы разбить розовые очки и выбить из нее самостоятельно взращенные в себе иллюзии.

Для начала, волшебник-полукровка Шеймус Финниган родился в Северной Ирландии. Мать у него волшебница, а отец-маггл — ирландец протестантского вероисповедания и истовый юнионист. Был он полицейским, да. Вот только в каноне не сказано, каким именно полицейским был Финниган-старший. Казалось бы: "ну, полицейский и полицейский, что здесь может быть такого?" А "такого", кто в курсе английской специфики, здесь просто море. Отец Шеймуса был настолько истовым юнионистом, что не только всячески поддерживал Ольстерские Добровольческие Силы, но и лично служил англичанам, причем не в Королевской полиции Ольстера, а в Специальной полиции Ольстера. Первая — это то, что обычно понимается под термином полиция, а вторая — нечто среднее между партизанами и оккупационными, постоянно устраивающими карательные операции, силами территориальной обороны. Кстати, по словам Шеймуса очень много тех самых "черно-пегих" из упомянутой мной песни, после расформирования осело в СПО. Так что я, вполне возможно, своим музицированием оскорбил его дедушку или прадедушку. Несмотря на то, что Специальную полицию Ольстера закрыли задолго до рождения Шеймуса, парень настолько гордился службой своего отца там, что всегда называл его не солдатом, а именно что полицейским.

Мог ли у такого отмороженного лоялиста вырасти патриот Ирландии или хотя бы просто обычный парень? Теоретически мог, наверное, в качестве исключения из правил, но это был явно не тот случай. По словам Шеймуса, у него было отличное детство, и он был всем доволен. Особенно — учиться собирать бомбы в летнем "скаутском" лагере "Молодых гражданских добровольцев" — военизированной организации ольстерских лоялистов. Да и в будущем никакой другой судьбы, кроме как вступить в Ольстерские Добровольческие Силы, Шеймус для себя не видел. До одиннадцати лет, понятное дело.

Башка у гриффиндорца была промыта знатно. Некоторые сентенции прямо хоть на плакат. Об отношении к пострадавшим:

"— …Корона заботилась о них, учила, лечила, кормила…

— Кормила? А как же Великий мор, когда умерло много женщин и детей?

— Им оказывалась помощь. Им предлагали разные варианты. Но ленивые паписты предпочли надеяться, что их спасет бог, вместо того, чтобы заработать себе на еду! Так что если они не хотели ее принимать, а предпочитали сдохнуть вместе со своими тваренышами, то при чем здесь англичане?

— Тваренышами?

— А ты знаешь, как больно бьет камень, брошенный рукой пусть и семилетки, но с крыши? И как это страшно, сбивать огонь с отца, в которого девятилетка кинул бутылку с бензином, что достал из своего школьного ранца? Просто вот так вот! Потому что мы "предатели". Я вот — знаю. Не мы предатели! Они! Так что пусть хоть все сдохнут, никакой пощады!.."

Или, пример гордости за деяния предков:

"…Когда ирландские бандиты из-за желания потешить свою гордыню за полтора часа звонят, а потом происходит взрыв, это серьезное ЧП, имеющее резонанс в газетах и на телевидение на всю страну. Когда в ответ страна защищается, и недостойных жить, но все еще, пусть и формально, остающихся гражданами, убивает полиция или армия — вонь тех, кто считает, будто бы имеет право указывать нам, как жить, стоит на весь мир.

Но англичане знают, кто им враги, а кто — друзья. На нашу лояльность они отвечаю своей лояльностью. Поэтому, когда вспыхивает дом пособника террористов, то это рассматривается как нарушение правил обращения с огнем, за которое паписты, если выживут, еще и штраф получат! Когда одни граждане по-тихому убивают других, неугодных граждан — это обычное бытовое преступление, которое не уходит дальше графства и не портит негативом новостные выпуски всего Содружества. Поэтому на каждый теракт ИРА мы отвечали и будем отвечать десятью своими! За каждого погибшего убивай, пытай для устрашения, сожги заживо десятерых, но не кричи об этом на весь мир! А уж побои, особенно если бить так, чтобы заколотили в ящик не сразу, а чуть погодя, и вовсе никого не волнуют. Потому, что проходят по совсем другой статистике. Ну а наши друзья в полиции всегда реагируют одинаково: "по нашим данным ничего не произошло, оставьте заявление". Ну а если уж вой этих изнасилованных ирландских проституток становится совсем невыносимым, то кто-то из полиции наказывается, обычно — переводом с повышением, а личный состав под громкими заголовками "разогнали, запретили" переформировывается во что-то под другим названием. Особый резерв Королевской ирландской полиции влился в Специальную полицию Ольстера. Специальная полиция Ольстера превратилась в Полк обороны Ольстера. И никого из них не наказали. А если и наказали, то за даже самой серьезной решеткой режим содержания у протестанта будет намного легче, чем у собаки-католика!.."

Уверенность в собственных силах:

"…Так что все troubles мы решим. И если для этого потребуется перебить всех католиков-республиканцев, как бешенных собак, то мы их перебьем! Именно мы. Конечно, не только мы радеем за будущее Ирландии, но и "черношеие", и "вомблы" будут всегда на вторых ролях. Они привозили к нам "мелких" провериться с нами "раз-на-раз", но наши всегда оказывались лучше всех! Храбрее, злее, жестче!"

Собственно, уже после первых пяти минут монолога этого английского патриота ирландской национальности я все уже понял. И думал, что вряд ли в речах коллаборациониста, ой, простите, "гибкого и неконфликтного человека, желающего смотреть в светлое будущее, а не жить темным прошлым" услышу чего-нибудь для себя интересное. Слышал одну речь — слышал все, они как под копирку писаны, только успевай названия стран менять. Однако я оказался неправ.

— …Что, прости? Еще раз. Как так: "организовать любой результат голосования, без каких-либо фальсификаций и обмана?" Вбросы бюллетеней теперь не считаются за обман? Или считают "как надо"?

— Нет. Не надо нас равнять со всякими дикарями, которые не умеют считать!

— Тогда как?

— О ты подумай!

— Не пускать неугодных на выборы?

— Нет. Свободный вход и выход.

— Поддельные голоса?

— Нет. Можно хоть открытое голосование сделать.

— М-м-м… Партии-однодневки? "Баран-провокатор"?

— Нет.

— Тогда я сдаюсь. Объясняй!

— Ха! Как вы, чистокровные, отстали от жизни! Может, мне опробовать себя в политике?

— Давай вот без шуточек. Мне действительно интересно.

— Ответ прост. Джерримендеринг.

— Джерримендинг?

— Нет. Джерримендеринг.

— И что это?

— А! Ты слушай, слушай, — злорадно ухмыляясь, Шеймус начал объяснение.

Рассказывал он такие вещи, что от осознания, какую шкатулку Пандоры открыли англосаксы, хотелось плюнуть на манеры и выступающий холодный пот утереть скатертью.

Джерримендеринг оказался уродливым ублюдком, рожденным от насилия желающего власти меньшинства над чистой и благородной наукой геометрией. Суть его заключается в том, что используя информацию о политических предпочтениях избирателей, разбить их на округа голосования строго определенным образом. В результате совершенно не важно, какой была изначальная пропорция голосовавших — итог гарантируется заведомо определенный еще до непосредственно голосования.

Поясняющий пример. "Задача. В городе N есть девять улиц и один проспект. Проживающие в домах по проспекту сто человек голосуют за кандидата "А", девятьсот оставшихся жителей, в домах по улицам — за кандидата "Б". Город разбивается на десять избирательных участков. Вопрос. Какой кандидат победит?"

Логично, что с разгромным счетом "10:0" или "9:1" победить должен кандидат Б, ибо у него наибольшая поддержка у электората. Но кандидат "А" удобен текущей власти, и в дело включатся административный ресурс, осуществляющий следующее. На этапе подготовки к выборам разбиение на округа осуществляется весьма хитрым образом. Все улицы приписываются к одному избирательному округу, а проспект разбивается на девять. В результате счет получается тот самый "9:1" но… в пользу кандидата "А"!

Естественно, это только пример. В жизни все несколько сложнее, да и результат обычно подгоняют к "честным" шестьдесят на сорок, но суть остается неизменной. "Честно и по закону [но итог, независимо от ваших желаний, будет такой, какой надо нам]!" — все в лучших традициях англосаксонского права.

Понятное дело, что работает это только в том случае, если можно четко привязать городскую топологию к политическим симпатиям, то есть электорат конкурирующих кандидатов расселен компактно и не перемешивается между собой. Как, например, в Дублине, где есть улицы "протестантские", а есть "католические".

"В очередной раз мне ненавязчиво указали на мою "простодырость". Мои идеи "помощи" в выигрыше на выборах не шли дальше "неважно как голосуют, важно как считают", вброса бюллетеней или, там, полицейского давления. А тут — все тонко и изящно. Хорошо, что у нас такое не сработает. Пока не сработает, — мой извращенный разум нашел способ использовать джерримендеринг на новом уровне. — Развитие цифровых технологий и электронное голосование помогут обойти условие компактного расселения. Вход в интернет по личной учетной записи; какой-нибудь простенький алгоритм будет анализировать посещаемость сайтов и выставлять флажок в базе напротив фамилии "благонадежен/неблагонадежен". А на этапе подсчета голос неблагонадежного будет закидываться в участок к таким же неблагонадежным. Или в тот участок, где уже есть "пятьдесят процентов плюс один голос" лояльных. Бр-р-р. Тот самый киберпанк, который мы заслужили. Хорошо, что меня это уже не коснется".

— Ын чо? Всъ понъл? Ик! — спросил меня Шеймус и сделал попытку упасть на пол. Дело в том, что Финниган, распаляющийся все сильней и сильней, незаметно для себя перешел с сидра на огневиски. За время разговора он бодро всосал, по моим подсчетам, почти полбутылки, и вот теперь, когда выговорился, "усталость" его догнала.

— Так. Стой, — подпер я плечом падающее тело. — Да стой ты прямо! — громким шепотом рявкнул я на него, но слова были бесполезны. Тело, почувствовав опору, решило "дальше вы там сами, без меня" и отрубилось. "Переволновавшийся" Шеймус с удовольствием перешел из самоходного в буксируемое состояние.

Я же, как говорится, на ровном месте, попал в глупую ситуацию. Пошевелиться хоть как-то, например, достать палочку — нельзя, иначе Шеймус в бессознательном состоянии грохнется на пол на глазах у всех гостей. Что и на кого первого в таком случае подумают? На меня, понятное дело. А звать на помощь… "Кого?"

К счастью, не успел я толком испугаться возможным репутационным потерям, как меня спасли. Доругавшиеся до полного разрыва, это было отчетливо видно по их невербалке, появившиеся у меня из-за спины Уизли и Томас с двух сторон подхватили умаявшегося патриота.

— Ты неправа. Ничего не было. Хочешь, могу выпить веритасерума, — громко прошептал Томас, видимо, все еще продолжая оправдываться перед Уизли за какой-то свой прокол.

— Что, совсем-совсем ничего? — спросила девушка. Парень молча вильнул взглядом. — Так я и думала, — с презрительной ухмылкой припечатала Джини.

— Ничего такого не было. А за ту ерунду я готов извиниться и отработать.

— Ты не у Маккошки на уроке, чтобы отработкой искупить "шалость"!

— Но…

— Раз уж хочешь, то начни отработку с того, что отнеси своего друга проспаться! Пока он не испортил настроение всем нам сейчас, и себе — потом.

— Хорошо. Еще раз — извини.

— Иди.

Томас послушно перекинул руку другана себе на плечо и медленно повел-поволок его к выходу. Так как Седрик настоятельно просил из соображений соблюдения Статута Секретности вызывать "Ночной рыцарь" хотя бы за полмили от дома, ползти им предстояло долго. Может быть, от вечерней прохлады Финниган сможет немного прийти в себя.

— Вот… гад! — прошипела в спину своему бывшему Уизли.

— А это ничего, что я здесь стоял и все слышал? Вы так цивилизованно проводили разрыв отношений, и вдруг такое прискорбное пренебрежение правилами приличия в конце!

— Приличия? Правила? А вы, лорд Крэбб, всегда соблюдаете? Почему же тогда вы меня игнорируете весь вечер? — в ответ выдала только что ставшая свободной девушка и требовательно посмотрела на меня.

— Но-но-но! Полегче, детка! Я тебе не шоколадный Дин! — по "оскаленным зубам" следует всегда давать сразу же. А то потом будет намного неприятнее и больнее, для всех.

— Ой, извините… — тут же "помягчела" и сдала назад Уизли. — Просто не успела еще перестроиться. Этот Томас… Он… Он!.. Предатель! Но все равно, почему вы так долго ко мне не подходили? Или вас не учили?

— Учили? — не понял я.

— Вы так на меня смотрели, что я несколько раз показывала веером, что готова услышать ваше приглашение на танец!

— Веером? — поднял я брови в показном удивлении. Наконец до меня дошло, что именно мне ставят в вину. "Я, видите ли, не пригласил! Ах ты зараза!"

— Ну-у-у, не веером, ладошкой. Что ты придираешься?

Несмотря на то, что в английском нет четкого разделения в обращении, по тону и мимике можно однозначно понять, где холодно-вежливое "вы", а где — панибратское "ты". И Уизли сейчас постоянно сбивалась, видимо, так еще не смогла принять, что между ней и стоящим напротив нее парнем, который старше всего на год, пролегает социальная пропасть. К счастью для нее, как раз сменилась мелодия, и я не нашел причин отказаться от приглашения на танец в форме вежливого "лорд Крэбб" и книксена.

Следующие пару минут мы молча танцевали, и я, судя по постепенно расслабляющейся у меня в руках партнерше, не ударил в грязь лицом. В который раз добрым словом вспоминается Антоннита Мария де Лусеро-и-Кармона. Которая меньше чем за месяц надрессировала меня так, что до сих пор ноги-руки помнят. Кстати, музыкой и танцем вымывались прочь дурные мысли не только из головы Уизли. Я вынужден был мысленно признать, что танцевать с "лаской" мне неожиданно понравилось. То ли на меня так подействовала свадьба, то ли дорогое платье, подчеркивающее фигуру, но сейчас в кольце моих рук была не задорная пацанка, а весьма женственная девушка.

"И пахнет она приятно. И дыхание… Черт! Только этого мне еще для полного счастья не хватало! Может, все же стоило прихватить с собой Эджкомб? Сейчас бы отошли с ней посмотреть на звезды в лесочек минут на двадцать…"

— Скажите, лорд Крэбб, — внезапно Уизли решила продолжить прерванный разговор, — это был такой по-слизерински хитрый план?

— М-м-м?

— Ну, споить друга моего парня, чтобы добраться до моего тела? — и как бы для того, чтобы подчеркнуть, до чего именно я хотел добраться, она на мгновение притиснулась ко мне несколько плотнее, чем дозволялось приличиями.

"Тем более, там наличествуют выпуклости, которыми можно прижиматься… Тьфу! Чертовы гормоны! Окклюменция, окклюменция, окклюменция…"

Ну а Уизли, почувствовав мое напряжение, весело и задорно рассмеялась, привлекая к нашей паре внимание окружающих. И судя по проскальзывающим во взглядах эмоциям, оно далеко не у всех было благосклонным. Особенно у двух юношей. Одного — рыжего и неряшливого, а другого — черноволосого и в очках.

— Кстати, Винсент, ты уже подумал, что за услугу ты хочешь истребовать с меня за ту мелочь…

— Мелочь? Где бы вы все были, если бы не моя помощь?

— Ну ладно, не мелочь. Так что, ты решил?

— Нет, — мотнул я головой. "Оставлю на будущее. Пригодится…"

— Ах, лорд Крэбб, — чуть громче, чем допускалось регламентировавшим такие разговоры бальным этикетом, с изрядной долей фальшивой патетики в голосе воскликнула Уизли. — К сожалению, мое сердце уже отдано другому, — чопорно произнесла она, смеясь глазами.

— Пф-ф-ф, кхм-кхм! — поперхнулся я от такой подставы. — Ты сдурела? — тихо зашипел я. — Немедленно скажи во весь голос, что это шутка. Или хочешь услышать ответную подставу, что-то вроде "два кната за, хм-м… — ты слишком много просишь!"

— Что? — отстранилась Уизли. — Да как ты смеешь?! Да я сейчас пару слов скажу, и тебя прям тут закопают! — вот только в ее угрозах чувствовалась фальшивая нотка.

— Кто еще кого закопает! — успокоился я. Голова, наконец, заработала и выдала готовое решение, как повернуть ситуацию в свою пользу. — Ты вообще соображаешь, сколько своим языком создала проблем не мне, а себе?

— Себе?

— Вроде местами умная-умная, а тут такая… простая! Неужели ты думаешь, что на должность леди Крэбб нет соискательниц? Неужели ты думаешь, что они обрадуются дополнительной конкуренции? Дальше продолжать?

— Ой! Прости, Винсент. Я… — после долгой паузы просительным тоном выдавила из себя девушка, — заигралась. Я всем расскажу. Но позже. Можно?

— Да пожалуйста. В твоих же интересах… — пожал я плечами. "Мне-то что? Я перед любыми наездами легко отбрехаюсь".

— Хорошо-хорошо, — покладисто закивала головой рыжая и прильнула обратно. А пару-тройку па спустя прошептала, растягивая слова, словно какая-нибудь Гринграсс, мне на ушко: — Мистер Крэбб, хотя бы из вежливости вы могли бы сделать вид, что ваше сердце разбито.

— Эх… Вот откуда в тебе это?

— Лорд Крэбб! — опять отстранилась от меня Уизли. Ее щеки вспыхнули румянцем гнева, а тон стал необычно жестким. — Вы забываете, что несмотря на… на все неурядицы нашей семьи, — на этот раз гнев в голосе девушки был абсолютно искренним, — я из древнейшей и благороднейшей чистокровной семьи!

Это действительно так. Уизли были весьма уважаемым родом. Были. Когда-то. Однако сейчас они являются нерукопожатными предателями крови, и это тоже правда. И интерес в сторону магглов тут ни при чем.

Кольцо лорда в Магической Британии дает много привилегий, однако есть кое-какие нюансы. Мало родиться наследником, лордом нужно еще стать. А лордом наследника делает алтарь рода. Собственно говоря, самый простой и распространенный способ получить метку предателя крови, это оказаться отвергнутым алтарем рода. Что для этого нужно? Тоже просто. Для этого нужно в грубой форме нарушить положения Кодекса рода.

Причем, тут абсолютно не важна мораль и пресловутые "вечные ценности". И никакой одушевленной-неодушевленной магии тут тоже нет. Все проще. Насколько я понял алгоритм работы, там примитивное сравнение прописанных в Кодексе признаков и параметров претендента, как у Шляпы при церемонии Распределения. Причем прямое и недвусмысленное, как в древних гейсах. Например, написано в кодексе рода Крэббов "всемерно тренировать и улучшать родовые дары", так нравится — не нравится, а изволь копаться в трупах. "Не хочешь, не будешь — значит, не соответствуешь. Пошел вон, другой найдется (или не найдется, но чьи это проблемы, не кодекса точно)". Не просто не хочешь, а поклялся никогда не использовать темную магию — получи метку предателя крови. Ведь, действительно, как иначе, кроме как предателем, назвать того, кто не собирается продолжать дело поколений предков? Сделал такое заявление от имени рода? Ну, вон, пример перед глазами.

Собственно, именно поэтому в испанском архиве папка с их фамилией — желтого цвета. "На данный момент действующего лорда нет, так как кольцо никого из семьи не признало. Представленные наследники не соответствует тем парадигмам, что выработали когда-то основатели рода. Однако носители крови живы. Возможно, в следующих поколениях кто-то подойдет. Но шансы на это исчезающе малы. Выстраивать отношения с данным родом бессмысленно".

Это я из канона знаю, что Уизли неплохо так размножились в будущем. А вот если руководствоваться только статистикой и историей, то им однозначно можно было бы предречь скорое исчезновение. Причины для вынесения настолько серьезного приговора достаточно обоснованы. Во-первых, остальные маги с предателями крови не церемонились и обычно вырезали проклятых подчистую. Как разносчиков смертельной инфекции и предателей самой Магии. Во-вторых, за века члены семьи привыкают к магии алтаря, и отлучение от нее — это все равно что из себя кусок плоти вырвать. Результат падения магических сил и прозябание в крайней нищете.

Это был взгляд с точки зрения магии и общественных отношений. Ну а с точки зрения этики магглолюбство действительно могло стать причиной появления метки предателей крови. Но только в том случае, если в Кодексе Рода Уизли было черным по белому написано, например: "на каждый десятый восход солнца сожги в костре человеческое сердце". Составлялся-то он тогда, когда к жизни относились гораздо менее трепетно, так что что-то такое вполне могло иметь место. Но Уизли не захотел и получил Метку.

"М-да. Че-т сегодня у меня на дипломатическом поприще прокол за проколом. Замечание на будущее — на полный желудок не следует проводить никаких переговоров. Кровь, видимо, вся в живот отлила", — подумал я и произнес: — Один-один.

Уизли в ответ кивнула, принимая извинения. А следующую минуту она туловищем "поиграла" так, что моя рука, которая лежала у нее на спине чуть выше талии, покинула допустимые приличиями границы. Конечно, обломать ей всю игру можно было легко и просто, но, глядя в глаза хитренько улыбающейся девушке, я не стал противиться. Вот только боковым зрением отметив, насколько пристально и Поттер, и Шестой Уизли смотрят на нас, уточнил:

— Не боишься, что кто-то черноволосый и четырехглазый взбесится?

— А он смотрит? — с таким искренним чувством в голосе спросила Уизли, что я понял, несмотря на все кокетство и флирт, ни кусочка сердца Джинни никому, кроме Поттера, заполучить не светит. Она беззаветно и, пусть безответно, но это только пока, влюблена в Поттера.

— Думаю, они мне сейчас в спине дырку взглядом протрут. Зачем ты его мучаешь?

— Ему, дураку, это полезно. Вы, парни, и так тупые. И намеков никогда не понимаете. Но он на фоне других вообще, редкостный… слепец!

— Слепец ли? Не ты ли не давала ему проходу первые пару курсов?

— Ну-у-у, — смутилась Уизли, — девочкам это простительно.

— Ну да, ну да. Обвиняла в "слизеринстве", а сама? Подставлять ни в чем не повинного чужого человека, меня, если ты не поняла, и брата — это простительно?

— Конечно! Должна же от вас, парней, быть хоть какая-то польза?!

— И не жалко?

— Ты уже достаточно взрослый мальчик. Справишься как-нибудь.

Я от такой фамильярности малость опешил и с удивлением посмотрел на Уизли. "Вообще края потеряла. Я все же не нынешний и даже не бывший парень!"

— Разрешаю дать сдачи, — поймав мой выразительный взгляд "разрешила" девушка. — А в качестве награды… Хочешь, познакомлю с кем-нибудь из своих подруг? Скажу по секрету, тут тобой кое-кто очень интересовался! Например, есть одна очень интересная девушка, которая…

— Стоп. Ладно — я. А брата? Брата тебе тоже не жалко? Он же обязательно вступится за сестру против, как там было, "наглого слизеринского барсука"?

— Надоел он своей тупой опекой! О себе бы лучше подумал! Ты же его не убьешь, а в больничном крыле пусть поваляется. Подумает…

— Рон Уизли подумает?

— Он не дурак, — серьезно глядя мне в глаза, ответила Уизли. — Не надо его недооценивать.

— Ясно… Может, и мне тебе помочь?

— А что ты можешь? — Уизли правильно поняла, в чем и с кем. — Там даже мои тупые братья руками развели. Все самой придется… — и снова прижалась ко мне. Даже плотнее, чем раньше.

— Знаешь, — после паузы произнес я, — Я вот чего в жизни не понимал и не понимаю. Ну совсем-совсем… Как это вот, — я на секунду чуть сильнее обнял ее, — и Томас… Как все это соотносится с твоими… претензиями на Поттера?

— Ах, лорд Крэбб… — громко пискнула девушка. Я краем глаза отметил, что Мальчик-который-выжил совсем уж мрачно посмотрел в нашу сторону, а Уизли сжал кулаки. "Похоже, "что за свадьба без драки?" — это интернациональная присказка". — Что бы ты понимал… — шепотом продолжила она. — Хотя, как раз вот именно ты как никто другой понимать должен. Очень странно было услышать от тебя такой вопрос.

— М-м-м?

— До меня доходили слухи про некую стару… взрослую леди и одну семикурсницу…

— Хм-м… — тяжело вздохнул я, вспомнив прекрасную Забини. "И это ты не знаешь еще про одну министерскую функционерку. Но, согласен. Уела". — Это другое. Как ты там говорила: "мальчикам это простительно".

Лежащие у меня на плече пальцы девушки внезапно сжались, до боли защемив кожу.

— Эй! Ты что?

— Осторожнее, мистер! Не следует так оскорблять женщину!

— Чего? Это когда?

— Только что! Мало того, что ты, обнимая меня, думаешь о другой, так еще в этом откровенно признаешься!

— Не строй из себя ревнивую жену! Сама поступаешь точно так же! Или мне в наказание тоже тебя ущипнуть? Благо, есть за что, — я чуть напряг съехавшую с талии руку, практически облапав, — "хм-м, или без всяких практически", — девушку пониже спины. В мозг поступило сообщение приблизительно такого смысла: "По тактильным ощущениям оценка — выше ожидаемого. Аромат и внешний вид тоже приемлемые. Имеет смысл продолжить исследования, применяя остальные типы органолептического анализа". Я даже головой помотал, выбрасывая непрошенные картинки, как именно проверять. "Чертова свадебная атмосфера и сносящая мозг комбинация юного лица и зрелой фигуры! — подумал я и на всякий случай отстранился, чем вызвал на лице Уизли странную гримаску. — Это что? Я не ошибся? Разочарование?.. Да ну нахрен! Конечно, может быть, ожидая места в сердце, я действительно целюсь слишком высоко, и кое-где, хм… пониже, для меня оно найдется, но! Но. Ведь зачем-то я сюда был приглашен? Не за этим ли? Ведь одно дело — провокация, и совсем другое, если я действительно соблазнюсь! Насколько многоплановые претензии предъявят мне Волдеморт и его миньоны за связь с такой женщиной? У-у-у! Не-не-не-не-не! Хватит мне приключений!"

К счастью, танец как раз закончился, и я смог без урона для репутации выпустить (а точнее, практически вытолкнуть) Уизли из своих объятий. А еще удачно, что, повинуясь жесту Седрика, инструменты затихли, недвусмысленно намекая на паузу в программе.

— Друзья! Минуточку внимания! — привлек к себе внимание Диггори. — Как вы знаете, а кто не знает, тот узнает сейчас, моя жена просто божественно музицирует.

— Седри! — мило смутилась валькирия. — Это слишком…

— Винсент? — потянула меня за рукав Уизли.

— Тс-с! — приложил я палец к губам. — Давай послушаем Седрика. — "Что бы он ни сказал — это лучше выяснения отношений".

— Нет-нет. В самом деле божественно. Не верите? Зря. Сейчас моя супруга продемонстрирует свои таланты!

"Как-то это слишком… по-простонародному, — мысленно скривился я. — Ну ладно. Спишем на "магглолюбство" в стане "светлых сил". Которым, кстати, в реальности и не пахнет. Только декларации".

— Седри!

— Любовь моя, дай мне похвастаться!

— Гут, — кивнула девушка.

В руках у нее появился какой-то незнакомый мне музыкальный инструмент. Насколько я рассмотрел из своих задних рядов — будто бы сплюснули шарманку или растолстевшей гитаре с торца приделали ручку. "Струны, клавиши… Какой-то магический аналог обвеса человека-оркестра?" — предположил я. Уж чем-чем, а вот музыкальными инструментами магического мира я не интересовался совсем.

Несмотря на просьбу виновника торжества, нельзя сказать, что гости прямо вот сразу все без исключения прекратили болтать. Те, кто оказался поближе к главному столу в момент объявления — те да, а остальные — максимум из вежливости чуть понизили голос. Да и алкоголь не способствует соблюдению приличий. Но стоило только зазвучать первым тактам…

Мелодию я узнал мгновенно, и сделать это было совсем просто. Мотив "Зеленых рукавов" угадывается как бы не в половине всех песен, что я слышал в магической Британии. Однако исполнение… Скажу честно, такого я еще не слышал.

Невозможно словами описать всю проникновенностью мелодии, что извлекала Хелен из своего музыкального инструмента. Играла она молча, видимо, не желала уничтожить волшебство мелодии своим грубоватым голосом, да и, по большому счету, слов и не требовалось. И так казалось, будто бы вместо струн она своими нежными пальчиками перебирает саму душу. Лютня? Пусть будет лютня — стонала и плакала, рассказывая о безответной любви и разлуке, и из уважения к таким ярким и чистым чувствам разговоры стали сами собой затихать. А вскоре и вовсе совсем сошли на нет, погрузив зал в тишину. Люди превратились в слух, всецело внимая музыке.

Совершенно неожиданно в руках у Седрика появилась гитара, красиво разукрашенная фигурками бегающих, как на колдографии, барсуков. И пока я думал, какой же Диггори, оказывается, на самом деле скрытный паразит, на факультете никогда не хвастался своими талантами, гитара и музыкальный инструмент в руках девушки слились в дуэте. Седрик молчал, но никаких слов и не требовалось. Как-то так получилось, что на мгновение заслоняющая меня своими спинами толпа гостей расступилась, и я смог перехватить тот кричащий о всепоглощающих взаимных чувствах взгляд, которым смотрели друг на друга Седрик и Хелен. Я смущенно отвернулся.

"Нельзя за таким подглядывать. Стыдно. Завидно. Больно".

Смолкли последние ноты, но аплодисменты и громкие восторженные крики прозвучали далеко не разу. Настолько впечатлены оказались все присутствующие, и так жалко было разрушать волшебство истинных чувств.

— М-да… Однако… — охрипшим голосом произнес я.

— Повезло Диггори. И ей тоже повезло, — с повлажневшими от сдерживаемых слез глазами кивнула Уизли.

— Редкое мастерство. Никогда бы не подумал.

— Это да. Внешность… Ладно. Весело с тобой. Даже жаль…

— Чего?

— Ничего, — отвернулась Уизли и тихо, но я услышал, пробормотала себе под нос: — Какие же вы, парни, все тупые. — И уже громче закончила: — Пойдем, — запнулась, посмотрев куда-то за спину, — познакомлю тебя кое с кем. Вон она, кстати.

— Кто?

— Моя подруга, ученица Рейвенкло…

— У тебя такие странные мозгошмыги! — услышал я удивленный голос за спиной.

Обернувшись, я понял, что не ошибся. Позади во всем блеске кислотно-желтого платья стояла Луна Лавгуд.

— Вы же расскажете мне о них? — попросила она, согнувшись в книксене и приглашающе протянув мне руку, ибо магический оркестр заиграл вновь, обозначая продолжение танцев. В другой руке у нее были зажаты очередные очки безумной формы и расцветки.

От одной мысли от том, как "органично" мы будем смотреться вместе, я мысленно застонал. "О нет! За что мне это?! Верните танцульки с Уизли! — И, как назло, спихнуть ее не на кого! Где этот Лонгботтом, или с кем там она вроде как гуляет, когда он так нужен?!"

— Мозгошмыги? — со вздохом принял я ее руку. Для аристократа без достойных причин не пригласить даму — моветон и серьезное нарушение этикета.

"Ненавижу этот чертов британский этикет. Особенно, что я соблюдать его должен, а остальные — нет, так как не являются аристократами. Хм-м… С другой стороны, придурошность придурошностью, но она же, между прочим, своими самодельными очками смогла пробить невидимость Дара Смерти! Попробовать ее расспросить, вдруг это не случайность и эксцентричность, а вполне себе научное наблюдение явления, которое пока никто не понимает? А потом оно превратится во что-то невероятно полезное? Вон, над создателями первых этажерок тоже смеялись, а во что в итоге они выросли?"

— Да! Я таких раньше никогда не видела!.. — закивала головой девочка и освободила вторую руку, водрузив огромные, словно карнавальная маска, очки себе на нос.

— А чем они отличаются от, хм… нормальных? И что такое эти "мозгошмыги" вообще? — с мысленным смирением спросил я, на всякий случай крепко держа девушку от себя на "пионерском" расстоянии. Худощавая, с выпученными больше обычного глазами и легким безумием во взоре Лавгуд не привлекала меня от слова совсем. Тем более, на контрасте после женственной Уизли.

— Мозгошмыги! О-о-о! Слушай! Это вот что такое…