Дамы семьи Паркинсон (джен)

Примечания:

Кто угадает, кому написал Северус, пытаясь разжиться информацией? :)

UPDATE: Все поучаствовавшие угадали верно, так что можете смело пробоваться на роль Трелони :)

— Ты говоришь на парселтанге?

Вопрос был настолько нелепым, что сумел застать Патрокла врасплох. Он медленно положил на стол орлиное перо, которым писал письмо Люциусу, и поднял голову: сестра замерла в дверях, пристально изучая его лицо, вся напряженная, будто взведенный арбалет. Ему вдруг вспомнилось, как она уходила вместо него на рейды — и как потом его хлопали по плечу впечатленные мастерством «Патрокла» соратники.

— Нет, — медленно промолвил он, не сводя с нее глаз, — почему-то казалось смертельно опасным упустить Поликсену из виду хоть на мгновение. — Откуда такой вопрос?

Та еще пару мгновений буравила его взглядом, но затем расслабилась и вошла в кабинет. Поколебавшись, села в кресло напротив и поставила на столешницу локти, уперлась лбом в сцепленные вместе пальцы — maman наверняка ударила бы жалящим за такое вопиющее отсутствие хороших манер.

— Панси утверждает, что знает змеиный язык, — глухо пожаловалась сестра. — Причем — сюрприз! — не она одна. Помимо нее со змеями болтает гроза темных магов, мистер Гарри Поттер. Дракклы, Дурсль ведь говорил мне что-то такое, но я не придала этому значения — ну мало ли что почудится магглу…

Она выдохнула сквозь зубы и добавила почти умоляюще:

— Патрокл, если ты как-то в этом замешан, если хоть что-то знаешь, лучше признайся сразу — сэкономим кучу времени.

Он помолчал, а затем решительно распахнул крышку глобуса, стоявшего на столе, и достал из тайника внутри початую бутылку коньяка. Жестом предложил сестре, но та только покачала головой, так что Патрокл по-плебейски глотнул прямо из горла, вернул бутылку на место и захлопнул крышку. Парселтанг, отлично. Только этого им и не хватало.

— Я начинаю бояться твоих отлучек в Хогвартс, — заметил он нарочито небрежным тоном. — Каждый раз ты возвращаешься взбудораженная, с горящими глазами и с новостями одна похлеще другой. В мое время это была обычная школа, а не форменный сумасшедший дом.

— В Дурмстранге все было бы иначе, — проворчала Поликсена, глядя на него поверх сцепленных пальцев. — Игорь позаботился бы о…

Патрокл предупредительно поднял руку, и сестра понятливо умолкла. Эти разговоры случались частенько и проходили по одному и тому же сценарию, так что повторять их снова было бы бессмысленной тратой времени.

— Ты не хуже меня знаешь условия победителей, — досадливо поморщился он. — Все, Поликсена, тема закрыта.

Патрокл задумчиво побарабанил пальцами по столу и покрутил в руке перо. Затем нервным жестом отбросил его в сторону.

— Мерлин, ну откуда у моей дочери взялись способности к парселтангу?!

— Вот и я в недоумении, — огрызнулась сестра, убрала локти со стола и воинственно выпрямилась. — Я ни разу не слышала, чтобы Панси говорила со змеями! Впрочем, сказать по правде, им и неоткуда было взяться в мэноре… Мордред, я все на свете прозевала!

Поликсена со злостью стиснула зубы и отвернулась, а Патрокл сочувственно покачал головой.

— Ты сделала все, что смогла. Я… я виноват перед тобой, — слова шли тяжело, горло будто отказывалось повиноваться и пропускать воздух. Сестра смотрела искоса, недоуменно и настороженно. — Я должен был собраться с силами быстрее. Скинул на тебя все дела и воспитание собственного ребенка, оставил совсем одну. Прости.

Ее распахнутые оливковые глаза, до оторопи похожие на его собственные, смотрели так изумленно, так растерянно, что ему показалось, будто за эту минуту Поликсена помолодела на несколько лет. Перед ним снова была вчерашняя школьница, которую отец отправил на войну вместо бесценного наследника.

Но тут сестра прищурила глаза, вся подобралась, как кошка перед прыжком, улыбнулась краешком губ — и наваждение исчезло.

— Так и быть, прощаю, — хмыкнула она. — Я рада, что ты наконец пришел в себя. Ты нужен Панси, да и мне тебя очень не хватало.

Он улыбнулся, протянул ей руку через стол, и Поликсена вложила в его ладонь свои длинные сильные пальцы. Патрокла всегда поражало в ней это сочетание изящества, женственности и при этом какой-то дикой и хищной, неумолимой силы. Как жаль, что я так и остался единственным сыном, — мелькнула в голове привычная горькая мысль. — Будь у меня брат, Поликсене не пришлось бы примерять на себя роль бойца — меча и щита семьи…

— Меня почтила своим присутствием наша благородная мать, — сказал он наконец, заранее сожалея о том, что придется причинить ей боль. Пальцы Поликсены чуть дрогнули, она отняла руку и в своей привычной манере удивленно склонила голову к правому плечу.

— И что хотела? Дай угадаю — увеличить содержание? Неужто омары и шампанское подорожали? Или ей пришла охота обновить изумрудный гарнитур?

Патрокл неопределенно качнул головой и с силой крутанул глобус. Перед ним оказались обе Америки, и он с раздражением закрыл рукой Северную — слишком болезненными были ассоциации.

— Maman желает познакомиться с Персефоной.

— С Панси, — упрямо поправила Поликсена.

— С Панси, — сдался он. Право слово, какая малость, и если это сделает сестре приятно… — Она жаждет увидеть внучку, и мне не нравится ее настойчивость.

Поликсена встала и бесшумно подошла к дальнему окну, почти у самой двери, а затем выглянула наружу, на занесенный снегом сад, — едва показываясь сама, будто целилась из-за угла. Завидев эту картину, Патрокл тяжело вздохнул: привычка — вторая натура, и порой инстинкты выдавали боевое прошлое сестры с головой. Он в очередной раз проклял про себя то давнее решение отца и собственный конформизм.

— Панси открывает в себе дар змееуста, и maman тут же спешно прибывает из Франции, — задумчиво проговорила Поликсена и потеребила в руках витой золоченый шнур, удерживавший портьеру из тяжелого бордового бархата. — Подозрительное совпадение.

— Я тоже так думаю, — Патрокл откинулся назад, заложил руки за голову и внимательно взглянул на нее. Вздохнул и признался: — Иногда я жалею, что родился именно в этой семье, у Приама и Кассиопеи. С Блэками всегда было непросто, но когда это твоя собственная мать…

Она медленно кивнула. Патрокл знал, что их взгляды на многое совпадают, потому и не боялся положиться на нее в трудную минуту… иногда даже злоупотребляя чужой верностью. Его смелая младшая сестренка, его незаменимая правая рука... Все-таки Патроклу с ней удивительно повезло.

— Панси ждет от меня какого-то ответа, помощи и поддержки, а я ума не приложу, что ей сказать, — призналась тем временем Поликсена, подходя к столу. Отстраненно поворошила рукой бумаги. — Первым делом пришла к тебе, но теперь ясно, что ты тоже ничего не знаешь. Патрокл… — ее голос дрогнул. — Ни Паркинсоны, ни Поттеры ведь не пересекались с Гонтами? Я давным-давно не смотрела на гобелен, но знала бы, теки в наших венах кровь Салазара. Конечно, я больше интересовалась последними поколениями семьи, но если пересечение было давно, за столько лет дар в ком-то бы да проявился… или нет? Мордред, я ничего не смыслю в этих делах!

Поликсена в сердцах стукнула кулаком по столешнице, но Патрокл перехватил ее запястье и заглянул ей в глаза снизу вверх.

— Я собирался нанести визит Люциусу и могу попросить консультацию у Нарциссы, под обет. Она наверняка владеет всеми знаниями и умениями, которыми обладала основная ветвь — Вальбурга ведь не зря ее выделяла. Если кто и понимает в загадках наследственности, так это она и…

— И maman, — кисло договорила Поликсена. — Патрокл, я… Это слишком важный вопрос, чтобы довериться чужим людям. Лучше пускай все останется в семье — ради блага Панси я готова примириться с Кассиопеей. Но обет у Малфоев все-таки возьми, их мальчишка знает о парселтанге.

Патрокл усмехнулся и нежно погладил ее кулак, сжатый крепко, до белых костяшек. Он уже и забыл, как легко было родителям манипулировать Поликсеной — достаточно было просто сослаться на благо дорогих ей людей.

— Думаю, такие жертвы не понадобятся, — сказал он, убирая руку, и продолжил нарочито уверенным тоном: — Кроме того, я намереваюсь попросить у Люциуса прощения за годы молчания и в знак примирения предложу возобновить наш союз. Если он согласится, можно будет не опасаться удара в спину и смело рассчитывать на поддержку Малфоев, даже безо всяких обетов.

На какое-то мгновение Поликсена замерла, а потом медленно отошла к креслу и опустилась в него. Глянула на него в упор, серьезно и без тени улыбки.

— Брат, я доверяю тебе и твоему чутью, — сказала веско, но ее глаза снова стали холодными и внимательными. — Но очень прошу тебя подумать как следует.

— Твои аргументы?

— Во-первых, — начала Поликсена сухо, — Как я уже сказала, младший Малфой знает о парселтанге. Он наверняка уже донес папочке о талантах своих друзей, так что сейчас мы находимся в неоднозначном положении. Такие инициативы с далеко идущими последствиями следует предпринимать с позиции силы — а если ты пойдешь на поклон к Люцию сейчас, он наверняка выкрутит тебе руки и потребует куда больше, чем мы готовы дать. К тому же, я и представить себе не могу, как он вообще отреагирует на твое предложение — парселтанг Панси ведь в корне все меняет!

— Люциус точно клюнет, — сказал Патрокл успокаивающе, хотя слова сестры заставили его задуматься: так ли хорошо он знает своего лучшего друга и его мотивы? Все-таки прошло немало времени... — Все необходимые расчеты проведены давным-давно, а Малфоям слишком важно, чтобы наша давнишняя договоренность осталась в силе. Ты же знаешь их проблему.

Поликсена поморщилась и задумчиво покрутила кольцо на пальце.

— Даже если он согласится, есть еще и «во-вторых», и это «во-вторых» за пять лет никуда не делось — тогда ты забрал свое слово не просто так. Я вижу только один выход, который устроит обе семьи, но не уверена, что ты лично к нему готов. И если для тебя все осталось по-прежнему…

— Я работаю над этим вопросом, — уверенно сказал Патрокл, хотя сам никакой уверенности не испытывал. Однако maman была права — у него есть долг и вечно бегать от него невозможно.

— Это она так тебя разбередила? Кассиопея? — горько спросила Поликсена и укоризненно покачала головой. — Мордред и Моргана! Мать всегда знала, куда лучше всего бить. Послушай… я знаю, что должна напомнить о твоих обязанностях, но хочу, чтобы ты знал: я на твоей стороне. Время еще есть, не спеши с судьбоносными решениями.

— Роду нужны союзники, — слабо возразил Патрокл, но она настояла с неожиданной горячностью:

— Плевать на род. Пообещай мне, что не станешь бросаться в омут с головой. Сначала прощупай почву: возобнови дружбу с Люциусом, возьми с Малфоев обет и окончательно приди в себя, — а затем мы обязательно вернемся к этому вопросу. Пообещай мне, Патрокл. Пообещай, что не станешь ни о чем договариваться с Люцием, что вообще не поднимешь эту тему, пока не будешь готов.

Он поколебался, но послушно кивнул, и Поликсена улыбнулась краешком губ.

— Ты очень многое пропустил, — с сожалением и горечью сказала она. — Пять лет — срок немалый. Пожалуйста, давай не будем пороть горячку — поговори с Люцием по-человечески, как друг, а не как глава семьи и потенциальный союзник. Извинись, наладь контакт... И если увидишь, что он все еще заинтересован и что ты по-прежнему можешь ему доверять, обещаю: мы все устроим, как должно. Консультация с Нарциссой терпит — может, мы еще обойдемся без блэковских штучек. А пока я отправляюсь шерстить семейные хроники и изучать гобелен на предмет скрытых предков-Гонтов.

Сестра встала, поколебалась, а затем стремительно обошла стол и поцеловала его в щеку, крепко обняла за шею. Патрокл усмехнулся: нежности были не в характере Поликсены — видно, действительно скучала.

— Я очень рада, что ты наконец в строю, — сказала она серьезно, ловя его взгляд. — Я правда очень, очень рада.

* * *

Куда обращаются маги, случись им нужда найти какого-то человека?

Северус, как это частенько бывало, уперся в незримую стеклянную стену, отделявшую его от чистокровных волшебников по причине почти что маггловского воспитания. В Коукворте он обратился бы в полицию или в архив; в конце концов, пошел бы в муниципалитет или расспросил бы местных говорливых старушек.

В мире магов все эти варианты не работали по той причине, что их полных аналогов не существовало в принципе. Аврорат послал бы Северуса по очень долгому и извилистому маршруту, взбреди ему в голову поинтересоваться местонахождением некой Каролины Стивенсон. Во-первых, суровые авроры занимались в основном криминальными делами, так как предполагалось, что со всем остальным вооруженные палочками граждане могут разобраться сами. Во-вторых, к неодобрению Дамблдора, никто не отменял традиционные вольности — маг имел право находиться, где пожелает, и не сообщать об этом властям (огромное отличие от упорядоченного маггловского муравейника, где без соответствующей бумажки и шагу нельзя было ступить).

Теоретически архивы должны были существовать в Министерстве Магии, но Северус не доверял его работникам — насмотрелся на того же Артура Уизли, без малейшего зазрения совести нарушающего закон собственного отдела и сливающего информацию Альбусу. Любой запрос наверняка рано или поздно стал бы достоянием широкой общественности, а Северус еще не дошел до той степени отчаяния, чтобы раздавать обливиейты или империусы направо-налево.

Оставались пресловутые старушки-сплетницы, но из потенциальных мест их скопления Снейп мог с ходу назвать только Косую аллею — маги были индивидуалистами и не любили многошумных сборищ. Однако бродить по Аллее, расспрашивая владельцев заведений и их завсегдатаев о подруге детства, было затеей наравне с обращением в Министерство, и Северус почувствовал, как его начинает захватывать азарт, — он любил нетривиальные задачи.

Подумав с неделю, он, наконец, принял решение: существовал один человек, который обладал прекрасной памятью, напрямую не примыкал ни к Дамблдору, ни к Пожирателям, ни к Министерству, и к тому же наверняка знал Каролину Стивенсон. Если та была хоть сколько-то примечательной студенткой, он должен был ее запомнить и проследить дальнейший жизненный путь — на случай, если после школы Каролина выбьется в люди.

Северус не любил к нему обращаться, но вариант и правда был отличным, а значит, следовало смирить гордыню и забыть о личной неприязни. Еще пару дней он составлял письмо в самых изысканных выражениях и тщательно подбирал подарки — хорошо хоть, вкусы своего источника знал наизусть. Теперь оставалось только дождаться ответа и отправиться в путь.

К тому же, Северусу пришла в голову еще одна идея: даже если разговор за чашечкой чая и не наведет его на след Каролины, он сможет хотя бы расспросить собеседника о собственных школьных годах и получить непредвзятый взгляд со стороны. Такой вариант его бы тоже устроил — все лучше, чем ломать себе голову изнутри.

* * *

Гарри сидел на ЗОТИ и бездумно рисовал что-то змееподобное, когда у него опять разболелась голова. Он прикрыл глаза, откинулся на спинку скамьи и задышал через нос на счет: сильно мутило, а виски сжало, будто тугим стальным обручем. В какой-то момент Гарри почувствовал осторожное прикосновение к руке, — и открыв глаза, увидел, как сидящая рядом Панси встревоженно смотрит на него и одними губами спрашивает: «Помфри?». Он медленно помотал головой — от резких движений боль только усиливалась, — а Панси нахмурилась и закусила губу, но настаивать, к облегчению Гарри, не стала. Он очень ценил в ней это — умение вовремя отступить.

Поттер закрыл глаза и принялся считать про себя — так он справлялся с болью, отвлекался от нее; благо, Квиррелл читал свои лекции монотонным голосом, похожим на мерный гул пчелиного роя, да и на внимании аудитории не настаивал. Гарри вообще не понимал смысла этого предмета в исполнении Квиррелла — чем выслушивание историй о вампирах, сопровождаемых немилосердным заиканием, может хоть как-то помочь в защите от темных сил?

Обычно его нетипичная мигрень разгоралась и утихала довольно быстро, но в этот раз, против обыкновения, боль только продолжала нарастать. Наконец Гарри смирился с мыслью о том, что придется тащиться в Больничное крыло, пить почти бесполезное зелье и надеяться, что тишина и спокойствие палаты хоть как-то утихомирят приступ. Он постучал Панси пальцем по предплечью и, когда она опять повернулась к нему, одними глазами указал на выход. Подруга тут же кивнула и, легонько толкнув локтем сидящего по ее правую руку Драко, шепнула тому что-то на ухо. Малфой молниеносно собрал вещи в сумку и уверенно направился к выходу, вынуждая однокурсников пропустить их, а Гарри побрел за ним по ряду амфитеатра, словно утлое суденышко, пристроившееся за гордым ледоколом. Остальные проводили их завистливыми и неодобрительными шепотками, но Драко только повыше задрал подбородок. Квиррелл же будто и не заметил их ухода и продолжил бубнить что-то о лесах Албании и подарках африканского принца.

Стоило им выйти, как Драко тут же обернулся к Гарри, и выглядел он весьма встревоженным.

— Это уже четвертый приступ подряд, — прошептал друг одними губами, а его серые глаза смотрели пристально и оценивающе. — У тебя ведь раньше не бывало таких частых мигреней?

Гарри повел глазами из сторону в сторону: все остальное — движения и слова — грозило усугубить и так невыносимую боль. Драко помрачнел и, осторожно взяв его за рукав, повел за собой по пустынному коридору.

— Я уже начинаю думать, что дракклы с ней, с той дурной славой, — тихо проворчал он себе под нос. — Может, никакая это не одержимость. Мы тут перестраховываемся, а ты на стенку лезешь.

Гарри усмехнулся краешком губ: с того пикника на Астрономической прошло уже почти три недели, но за этот короткий срок его друзья сумели раскрыться с совершенно неожиданной стороны.

Они о нем заботились.

Гарри плохо разбирался в том, как люди должны заботиться друг о друге, но подозревал, что то, что делали для него Драко и Панси, было именно заботой.

Для начала Панси, как и обещала, немедленно связалась с тетей, а та договорилась о консультации в Мунго в первый же понедельник летних каникул. Драко же без тени сомнения отставил в сторону грезы о Тайной комнате и перечитал все статьи в справочнике о волшебных болезнях, пытаясь подтвердить или опровергнуть их промежуточный диагноз.

Потом Панси, заметив, что Гарри становится хуже после приемов пищи в шумном Большом зале, отвела их на кухню и показала, как туда попасть, пощекотав грушу на огромном натюрморте, маскирующем вход. Драко тем временем безропотно взял на себя написание эссе за Гарри по всем теоретическим предметам и даже выпросил у отца второй амулет с заглушающим заклинанием, только наоборот, — надев его, Гарри будто погружался в море тишины (правда, если приступ все-таки успевал начаться, амулет был бессилен).

А еще они оба быстро вычислили, что именно усиливает боль, и во время приступов стали говорить тихо, почти шепотом, и двигаться медленно и плавно — даже Драко, от чьей неуемной энергии можно было подзаряжать батарейки!

Гарри едва переставлял ноги, плетясь за Малфоем в медпункт, а сам думал о том, как ему повезло с друзьями. Он умел ценить добро — слишком редко его видел.

— Как думаешь, Абраксас, почему Больничное Крыло так далеко? — риторически спросил он. — Школа совсем не заботится о своих студентах.

Малфой остановился.

— Как ты меня назвал? — напряженно спросил он.

— Драко, конечно, — ответил удивленный Гарри. — Ты чего?

Друг смерил его внимательным взглядом, побарабанил пальцами по бедру, а затем тяжело вздохнул.

— Ничего с тобой не понимаю, — досадливо сказал Малфой и продолжил путь, но брать Гарри за руку не стал и даже пропустил его вперед. Гарри вдруг понял: чтобы он находился в поле зрения. — Ты весь какой-то нетипичный, Поттер, одна сплошная колдомедицинская загадка. То заклинания от тебя отскакивают, то эти твои мигрени неясного генеза… Ну вот откуда ты знаешь имя моего деда? Я тебе вроде не говорил, а за чтением родословных ты замечен не был.

— Я его и не знаю, — поспешно открестился Гарри.

— Да-да, у меня просто случилась слуховая галлюцинация, — фыркнул Драко. — Мордред, Гарри, что же с тобой все так сложно-то!

Внезапно он замедлил шаг, и Гарри остановился тоже и повернулся к нему.

— Голова еще болит? — подозрительно спросил Драко. Гарри прислушался к себе и вдруг с удивлением понял, что нет, не болит — но приятель почему-то не обрадовался.

— Приступы начинаются непонятно от чего и утихают сами по себе. И зелья обезболивающие на твои «мигрени» почти не действуют, — задумчиво сказал он, меряя Гарри нечитаемым взглядом. — Я не знаю, что это, и колдомедицинский справочник не знает тоже. На классическую одержимость не похоже, но в том-то и беда, что толком не похоже ни на что!

Они помолчали, глядя друг на друга. За окном срывалась в полет редкая капель, и Гарри вдруг заметил, как тихо вокруг — ни шороха, ни скрипа. Восхитительное ощущение.

— Может, это все-таки просто мигрени, — с примирительной улыбкой предположил он, и Драко, поколебавшись, криво улыбнулся в ответ.

— Просто мигрени и просто прирожденные боевые качества, продемонстрированные на той дурацкой дуэли, — вздохнул он, отводя взгляд. — Все-то у тебя просто. Хотелось бы верить, да что-то не выходит... Ладно, тревогу бить пока не стану, но я тебя серьезно предупреждаю: еще один приступ такой силы — и я пишу отцу, пускай забирает тебя в Мунго с фанфарами как председатель Попечительского совета. Дракклы с ней, с репутацией, зато жив останешься. Не могу больше смотреть, как ты мучаешься.

Примечания:

PayPal, чтобы "Дамы" росли большими и кушали много каши: ossaya.art@gmail.com

Буду очень благодарна, если вы порекомендуете "Дам" кому-нибудь, кому они могут понравиться ❤️

Пример глобуса: https://static.insales-cdn.com/r/yZpE2KUOToE/rs:fit:1000:1000:1/plain/images/products/1/1218/437896386/1026525728.jpg