Прекрасные создания (гет)

Седьмой учебный год Беллы в Хогвартсе подошел к концу.

Последнее утро накануне отъезда она бродила по замку, мысленно прощаясь с местом, где провела семь лет своей жизни. И хотя время, проведенное здесь, не назовешь особенно счастливым, было что-то невероятно грустное в том, что целая эпоха ее жизни подошла к концу. Может быть, когда-нибудь она еще вернется сюда: пройдется по коридорам, поглядит в окно на школьный двор, посидит на берегу озера — но все будет совсем иначе, не так, как сейчас. Ее ждет новая жизнь, и все, что было до этого, станет не более чем воспоминанием.

Белла собрала свой чемодан, проверила, не осталось ли у нее книг из школьной библиотеки; зашла в совятню и высыпала в общую кормушку остатки птичьего корма, чтобы не тащить их с собой.

Она не хотела идти в Большой зал, где будет много людей, но голод все же погнал ее на завтрак. К счастью, большая часть учеников уже успела покончить с едой и за столом было не очень шумно. Белла намазала хлеб маслом и налила себе кофе.

— Ты уже собрала свои вещи? — услышала она голос Нарциссы. Та обращалась к Андромеде.

Средняя из сестер Блэк сегодня по какой-то причине предпочла родной слизеринский стол, хотя с того самого рокового вечера после поражения Хаффлпаффа в квиддичном матче, Энди за завтраком, обедом и ужином сидела рядом со своим ненаглядным Тонксом за столом его факультета. Как старосте, Белле следовало еще в самом начале пересадить Андромеду на прежнее место, но ей настолько опостылели собственные обязанности, да и вообще эта парочка, что она предпочитала упорно не замечать нарушения. Пусть делают что хотят, только бы ее оставили в покое.

— Да, — кивнула Андромеда, не поднимая глаз от тарелки.

— Можно положить к тебе несколько книг? Мой чемодан забит до отказа, несмотря на то, что я почти все свои вещи уменьшила.

Энди покачала головой.

— Попроси Беллу. Я не поеду с вами.

— Что?!

— Я не поеду домой, — отчетливо повторила Андромеда. На этот раз она посмотрела Нарциссе в глаза.

— Энди… Но почему? Куда же ты…

— Тебе лучше не знать.

— Белла! — позвала Нарцисса.

Это был едва ли не первый раз, когда она обратилась к старшей сестре после ссоры. Белла мрачно усмехнулась про себя. Да уж, стоит сказать Андромеде спасибо. Хотя вряд ли перемирие продлится долго, скорее всего, это лишь временное сотрудничество, чтобы вернуть блудного кентавра обратно в табун.

— Энди говорит, что не поедет с нами домой! — сообщила Нарцисса.

Как будто Белла могла не слышать разговор, который происходил практически у нее под носом.

Интересно, чего на этот раз от нее хотят? Впрочем, пусть разбираются сами. Она смертельно устала от проблем, связанных с выяснением отношений.

Поэтому вместо ответа она только пожала плечами и откусила кусочек тоста, тем самым давая понять, что ей совершенно все равно, кто, куда и когда поедет.

— Если хочешь, можешь положить свои книги ко мне, — сказала она Нарциссе.

Судя по выражению лица младшей сестры, проблема с багажом перестала быть актуальной. Что ж, тем лучше. Зато во взгляде Андромеды читалось неподдельное удивление и даже… разочарование?

«Настроилась на бурную семейную сцену? Прости, сестренка. Оставь свою пламенную речь на потом», — с мрачным удовлетворением подумала Белла, возвращаясь к своему кофе.

Оставшееся время все трое сидели молча.

* * *

Цигнус Блэк никак не прокомментировал отсутствие Андромеды — когда на пороге дома появились Белла и Нарцисса, отец поприветствовал их точно так же, как делал это всегда: поцеловал каждую в лоб и спросил, хорошо ли они добрались. Словно только их двоих он и ожидал увидеть сегодня. Словно других детей у него никогда и не было.

Друэлла прижала к себе Нарциссу, погладила ее по голове, словно та была совсем маленькой девочкой; затем настал черед старшей дочери. В материнском объятии не было теплоты и искренности; как ни была кратка эта ласка, Белла едва стерпела ее и поспешила поскорее отстраниться, не глядя на мать.

— Сегодня за ужином у нас будут гости.

— Кто придет? — с интересом спросила Нарцисса.

Цигнус Блэк бросил предостерегающий взгляд на жену.

— Дядя Джулиан, мистер Лестрейндж с сыновьями, милорд и его новый друг — он нам еще не представлен.

«Дядя Джулиан» — так в семье называли двоюродного брата Друэллы, Джулиана Розье. Сорокалетний холостяк, он обладал довольно привлекательной внешностью и умом, что позволяло ему втайне считать себя неотразимым; таким он и был в глазах тех, кто судил о нем по первому мимолетному впечатлению. Однако более внимательный наблюдатель мог бы упрекнуть мистера Розье в некоторой женственности, слащавости и излишней самоуверенности. Даже Нарцисса признавала, что кузен матери «немного пижон»; Белла же втайне питала к нему острую неприязнь, хотя, разумеется, и та и другая в его присутствии вели себя со всей возможной вежливостью и дружелюбием, как и подобает «прекрасным юным голубкам» (определение дяди Джулиана). Поэтому услышав, что мистер Розье будет на вечере (что не было такой уж большой неожиданностью, поскольку он довольно часто ужинал у Блэков), Белла ощутила легкий прилив раздражения; однако она тут же напомнила себе, что на вечере будет Реддл, а с ним Долохов. Да еще Рабастан. «И Руди», — ехидно добавил внутренний голос.

— Белла, ты можешь надеть к своему платью жемчуг — ведь ты уже не школьница — с белым шелком будет смотреться восхитительно.

«Очередной кукольный наряд!»

— Пожалуйста, мама, можно мне надеть что-нибудь другое? Белый цвет такой маркий.

— Глупости, — тут же отозвалась Друэлла со своей обычной непоколебимой уверенностью. — Незамужней девушке не пристало надевать вечером яркие туалеты. Это очень вульгарно. Ни одна благородная юная леди…

— Пусть надевает что хочет, — резко оборвал жену Цигнус. — Моя дочь имеет право носить то, что ей нравится. Ее благородное происхождение не нуждается в том, чтобы его доказывали с помощью тряпок.

Миссис Блэк не ответила, даже не посмотрела на мужа. Ее лицо приняло отчужденное выражение, тонкие губы сжались в нитку. Обе девушки разом почувствовали себя неловко. Внутреннее чутье подсказало Нарциссе, что родители, должно быть, почти не разговаривают друг с другом, поссорившись из-за Андромеды. Белле давно было известно чуть больше благодаря случайно прочитанному письму, но только сейчас она отчетливо осознала, какая пропасть лежит между матерью и отцом; и эта пропасть с каждым днем только ширится, осыпается земля под ногами, грозя увлечь их за собой в неизмеримую бездну обоюдной ненависти.

* * *

Ровно в восемь часов вечера Белла спустилась в гостиную. Платье цвета зеленого мха с отделкой из кремовых кружев сидело на ней превосходно, длинные серьги с изумрудами подчеркивали изящество ее шеи, волосы были тщательно уложены на затылке и красиво ниспадали на плечи аккуратными локонами. Даже капризное зеркало, в которое она посмотрелась перед самым выходом, одобрило ее внешний вид.

Гости и хозяева были в сборе; Нарцисса на фоне тускло-коричневого платья матери и черных костюмов мужчин выделялась белым пятном. Белла сразу увидела Реддла — тот стоял в компании Долохова, ее отца и мистера Лестрейнджа и о чем-то рассказывал вполголоса.

Она подошла поздороваться.

— Добрый вечер, милорд… мистер Лестрейндж…

— Добрый вечер, Белла, — услышала она спокойный и мягкий голос Темного Лорда. — Позволь представить тебе нашего единомышленника из Болгарии. Антонин Долохов — Беллатрикс Блэк, дочь хозяина этого гостеприимного дома.

— Очень приятно, мистер Долохов.

— Взаимно, мисс Блэк.

Она протянула ему руку для пожатия, но тот взял ее так, словно собирался поцеловать. Белла едва удержалась от того, чтобы не вырвать свою ладонь.

«Болван! Мы же не на балу!»

Прочел он ее мысли или нет, но Долохов внезапно спохватился и вместо того, чтобы поцеловать воздух в дюйме от ее кожи, сжал ее руку и энергично тряхнул. Реддл с интересом следил за этой маленькой сценой. Старый мистер Лестрейндж снисходительно улыбнулся. Белла тоже улыбнулась, чтобы сгладить неловкость, и отошла поздороваться с дядей Джулианом, Рабастаном и Руди, которые стояли возле ее матери и сестры.

— Белла, дорогая!.. — мистер Розье, на правах родственника, приблизился к ней первым, приобнял за плечи и приложился к щеке. Затем отстранился и, повернувшись к кузине, заявил: — Друэлла, твоя дочь стала совершенно обворожительной! За те месяцы, что я ее не видел, она расцвела, как розовый бутон.

Белла расплылась в приторной улыбке.

— Дядя Джулиан… — к счастью, в этот момент как раз подоспели младшие Лестрейнджи и Белла была избавлена от дальнейших изъявлений восторга. — Рабастан, Родольфус, — она по очереди протянула руку каждому из братьев, — я очень рада вас видеть.

Оба явно были поражены не меньше, чем дядя Джулиан: Рабастан на секунду даже смутился, отвечая на ее пожатие; что до Родольфуса, то прежней злобной неприязни не было и в помине — в его глазах читалось одно восхищение. Впрочем, он все же попытался это скрыть. И впервые Белла поймала себя на мысли, что, возможно, ей стоило бы быть снисходительной к Руди — по крайней мере, иногда он способен на искренность.

— Блэк, наконец-то ты купила расческу. Или это парик?

— И тебе добрый вечер, бестактный наследник.

— Да ладно, где твое чувство юмора?

— Брат, сгинь и не позорь нашу фамилию, ты безнадежен! — вздохнул Рабастан и обратился к Белле. — Отлично выглядишь!

— Спасибо, — улыбнулась она.

— Давненько не виделись.

— Это точно. Зато теперь я, как и ты, обрела заслуженную свободу.

— Как экзамены?

— Более-менее. Я не переживаю на этот счет.

— Еще бы, — улыбнулся Рабастан. — С твоими-то знаниями. Жаль было расставаться со школой?

— Вот уж нет! Этот год был просто...

— Еще дерьмовей предыдущего? — шепотом спросил Рабастан.

— Но бутылка цела — мы же договаривались допить ее вместе.

Прозвенел звонок, созывающий на ужин.

— Не согласитесь ли вы сопровождать меня к столу, сэр?

Рабастан церемонно поклонился и подал руку.

— Почту за честь, миледи.

* * *

Разговор за ужином почти целиком вертелся вокруг Болгарии: Темный Лорд, мистер Блэк и мистер Лестрейндж задавали Долохову вопросы, тот старательно отвечал на них, Рабастан демонстрировал вежливую заинтересованность в общей беседе тем, что время от времени вставлял краткие реплики, а Руди не утруждал себя даже этим. Друэлла и Нарцисса сидели молча. Дядя Джулиан, сидящий слева от Беллы, сосредоточил свое внимание на ней: расспрашивал о школе, предлагал то или иное блюдо и почти через каждое слово повторял, какой стала красавицей. Белла терпеливо сносила его галантность, отвечала кратко и старалась не потерять нить общей беседы.

Белла прислушивалась к тому, что говорили мужчины, и медленно пилила серебряным ножом кусок холодного языка, который совершенно не вызывал у нее аппетита. И все же она продолжала есть — ведь мать внимательно следила, как дочери ведут себя за столом. По крайней мере, так было всегда. Сейчас вид у Друэллы был совершенно отсутствующий, казалось, ей наплевать на все происходящее. Белла невольно обратила внимание на то, как мать резко постарела и осунулась — и без того бесцветное лицо приобрело нездоровый сероватый оттенок, узкие бескровные губы стали еще бледнее и тоньше. Миссис Блэк едва притронулась к тому, что лежало у нее на тарелке. Она задумчиво смотрела на скатерть перед собой и ни с кем не разговаривала.

Интересно, что произошло между родителями, когда Цигнус узнал об Андромеде? Рассказала ли мать о том, что было раньше? Поддерживает ли она теперь связь с дочерью? Вопросы, которым так и суждено остаться без ответа. Белла подцепила крохотный кусочек мяса и отправила в рот. Вряд ли у нее с матерью будет откровенный разговор на эту тему. С другой стороны, неужели отец так и будет продолжать вести себя, словно Андромеды никогда и не было? Хотя, наверное, это лучше, чем…

Ее мысли были прерваны громким распоряжением отца:

— Минни! — позвал он домового эльфа. Из угла тут же подскочила худенькая домовуха в белой сорочке, сделанной из простыни. — Принеси из погреба бутылку мерло. Ту, что с зеленой этикеткой. Ты знаешь.

— Да, хозяин, — поклонилась Минни и тут же исчезла.

— Вы должны попробовать, — обратился Цигнус к Долохову. — Готов поспорить, вы забудете вкус хваленых болгарских вин, когда отведаете это.

С легким хлопком Минни появилась вновь, сжимая в ручонках бутылку.

— Благодарю вас, сэр, — Долохов смутился. — Я не сомневаюсь, что вино прекрасно, но все же вынужден отказаться от предложения. Видите ли, я не пью вина.

— Совсем? — изумилась Нарцисса. — Даже мне папа позволяет один бокал за ужином. Правда, всегда велит Минни разбавлять вино пополам с водой, — добавила она.

Долохов улыбнулся.

— А вот мой отец однажды, когда мне было лет двенадцать, увидел, как я краду у него из-под кровати бутылку огневиски, и задал мне жару.

— Ваш отец хранил огневиски под кроватью? — простодушно переспросила Нарцисса. — Но ведь в погребе прохладнее… Да и неудобно это, наверное — эльфам каждый раз заходить в спальню хозяина.

— У нас не было эльфов. И спален тоже — в вашем понимании. Мы с отцом жили в одной комнате, мать с сестрой — в другой, — просто пояснил Долохов.

Нарцисса покраснела и потупилась.

— Наверное, вам было очень тесно, — едва слышно пробормотала она.

Зато Долохов не выглядел смущенным; он лишь слегка улыбался, словно подсмеивался сам над собой.

— Вовсе нет. В конце концов, все это дело привычки.

— Похоже, ваша семья не очень богата, мистер Долохов, — неожиданно произнесла миссис Блэк. До этого она оставалась безучастной; ее неожиданная реплика вызвала удивление — все посмотрели на Друэллу.

— Да, мэм, — подтвердил Долохов. — Я, кажется, уже говорил, что мои родители были очень простыми людьми — отец варил зелья на продажу, а мать собирала травы…

— Торговцы, — перебила его Друэлла. Она презрительно сложила губы и вскинула вверх подбородок. — Сын торговца отказывается пить вино, которое хранилось в этом погребе еще со времен гоблинских восстаний… Воистину, многое изменилось, — проговорила она вполголоса, словно бы ни к кому не обращаясь. — Кто бы мог подумать, что ты станешь таким демократом, дорогой, — она подняла глаза на мужа. — Впрочем, все это следствие того, что ты теперь называешь своими убеждениями.

Воцарилась пауза. Все смотрели на Друэллу. Но она выглядела хоть и бледной, но вполне спокойной и решительной. В отличие от Цигнуса — судя по желвакам на его лице, он был в бешенстве, хоть и старался сдерживаться.

— Я, — наконец выдавил он, — тысячу раз предпочту видеть за своим столом последнего нищего колдуна, который дорожит своими корнями, чем самую высокородную из всех чистокровных девиц, ради смазливого недоноска готовую уйти к магглам, чтобы позорить имя отца и плодить полукровных ублюдков!

— Отец! — в ужасе воскликнула Нарцисса.

Белла вздрогнула и невольно бросила взгляд на Реддла. Тот не отрываясь смотрел на Цигнуса; его лицо было непроницаемо. Зато на лицах остальных был написан настоящий шок.

Друэлла резко вскочила, опрокинув при этом собственный бокал. Огромное красное пятно мгновенно испортило скатерть. Не говоря больше ни слова, миссис Блэк стремительно вышла из комнаты. Воцарилась тишина, которую первой нарушила Белла. Цигнус был слишком разгневан, чтобы взять ситуацию под контроль, а без матери функции хозяйки ложились на нее.

— Минни, — тихо позвала она эльфийку. — Отчисти пятно и забери мамин прибор — она не вернется. Приношу свои извинения, господа, — обратилась она к присутствующим. — За мою мать — она сегодня очень расстроена и сама не сознает, что говорит. Мистер Долохов, — она посмотрела на него, — я счастлива нашему знакомству и хочу заверить, что мой отец и я всегда будем рады видеть вас в этом доме — отныне вы не только слуга милорда, но и наш друг.

Тот склонил голову в лучших традициях вежливости. Белла взяла свой бокал и отпила немного вина. Гости слегка расслабились; разговор мало-помалу стал входить в прежнее русло. Дядя Джулиан, чтобы подбодрить племянницу и показать свое восхищение ее решительностью, хотел было коснуться ее ладони, но Белла предусмотрительно отдернула руку. Она вновь посмотрела на Реддла — тот поймал ее взгляд и кивнул, чуть приподняв в улыбке уголки губ.

* * *

После ужина мужчины переместились в малую гостиную; Нарцисса ушла отдыхать, а Белла, отдав необходимые распоряжения Минни, вышла в сад. Последние часы потребовали от нее неимоверного напряжения, и сейчас она чувствовала смертельную усталость и желание хоть немного побыть одной. Она выбрала скамейку под старой раскидистой липой, ветви которой почти полностью заслоняли собой свет из окон дома — весьма удачно, поскольку Белле вовсе не хотелось попадаться никому на глаза. Она села, закрыла глаза и вздохнула. Каким длинным оказался этот день!

— Достали тебя эти светские приемы, верно?

Белла открыла глаза и приняла более подобающую позу еще до того, как осознала, кому принадлежит реплика. Ну конечно. Долохов стоял сзади, облокотившись на спинку скамейки; вероятно, все это время его скрывал ствол дерева.

— Что ты здесь делаешь?

Вместо ответа он поднял правую руку с зажатой в пальцах сигаретой. Белла покачала головой.

— У отца в кабинете есть сигары, он всегда предлагает…

— Да, но я отказался. А то еще привыкну к этим дорогим удовольствиям.

— Лучше бы тебе было остаться. Послушать, что они говорят.

— А так я дал им возможность немного обсудить меня.

Что ж, доля истины в этом была.

— Антонин, я хочу еще раз извиниться за маму. Если бы ты знал все, что случилось за последнее время…

Но Долохов перебил ее.

— Ни слова больше. Ты и так уже достаточно извинялась. Лучше сядь-ка поудобнее, вот так, и глаза снова закрой. Я уже ухожу.

— Нет-нет, кури, пожалуйста. Ты мне совсем не мешаешь. Кстати, — она вспомнила кое о чем, — а где сейчас твои родители?

— Мать дома, в Болгарии. Отец умер.

— А сестра? Я почему-то не думала, что у тебя есть сестра.

— Была, — ровным голосом отозвался Долохов. — Она умерла.

— Умерла? — удивленно переспросила Белла. — Такая молодая? Сочувствую. Как это случилось?

— Когда-нибудь расскажу. Не сейчас, — он сделал шаг, чтобы уйти.

— Останься, — снова попросила Белла.

Долохов усмехнулся.

— Вы забываете, мисс Блэк, что юной леди не пристало сидеть в потемках наедине с молодым человеком. Ваша репутация погибнет.

— По твоим словам, меня считают развратной порочной особой — стоит ли беспокоиться за такую репутацию?

— Ну… слухи — это одно, а вот твой отец и милые братья Лестрейнджи — совсем другое. Не хотелось бы напороться на них.

— Мой отец и слова не скажет, а… при чем тут вообще Лестрейнджи?

— Ой, да ладно тебе, Белла. Они же втрескались в тебя по уши.

— Втрескались?

— Ну, влюбились — одно и то же.

— Перестань так говорить, это неправда.

— Ну, значит, из нас двоих один слепой, и это не я.

— Нет, это значит, что один из нас дурак, и это не я.

— Перестань кокетничать, ты и так прекрасно все понимаешь!

— Нет, это ты не понимаешь ничего!.. — потеряла терпение Белла. — Да, возможно, Руди — то есть Родольфус — испытывал ко мне что-то. Но это было несерьезно и ни к чему не привело. А насчет Рабастана… Ты просто очень-очень-очень сильно заблуждаешься!

— Да ну?! — насмешливо протянул он.

— Именно!

— Спорим, я прав? — с коварной улыбкой предложил Долохов.

— Ты что, шутишь?! — возмущенно отозвалась Белла, вскакивая со скамейки и становясь напротив него. — Я не буду спорить с тобой! Да еще о таком!

— Жаль. Я мог бы неплохо разжиться…

— Разве что Авадой.

— А что же тогда ты так возмущаешься? Если, на твой взгляд, я несу дикий бред, почему…

— Потому что мне не нравится, когда говорят подобные вещи о близких мне людях!

Долохов затушил окурок и щелчком отправил его в кусты.

— Близкие люди, значит?! И они довольны таким раскладом? Но, с другой стороны, что остается этим юным джентльменам? Мистер Красноглазка вполне успешно справляется с ролью собаки на сене.

Его слова прервал звук пощечины. Белла вложила в удар все свое возмущение и ярость, и Долохов, который не успел увернуться, сморщился от боли и схватился за покрасневшую щеку.

— Никогда. Не говори. Со мной. Об этом. Никогда! Заговоришь — и я больше ни разу не посмотрю в твою сторону!

— Дерешься как маггловская девчонка, — проворчал он.

— Могу угостить Круциатусом — устроит?

Долохов покачал головой и неожиданно улыбнулся — добродушно и искренне.

— Друзья?

Белла только вздохнула.