Посмотри в глаза чудовищ (джен)

Эндрю Беннет.

Мюррей написал о нём довольно много. Тот был на пару лет постарше, и поступил в Хогвартс в год рождения Гарри. Закончил Гриффиндор, так что познакомились толком они с Мюррейем только на работе, в девяносто третьем. Интересно, где был Мюррей четыре года после школы? Скорее всего, просто жил дома, решил Гарри — работать ради денег ему явно не было никакой необходимости. Работали Мюррей с Беннетом, правда, в разных подотделах: если первый служил в комиссии по обезвреживания опасных существ (которая как раз и занималась сейчас изучением волшебной азкабанской фауны), то второй был сотрудником Сектора по борьбе с домашними вредителями. Но, видимо, они нередко сталкивались в коридорах, там познакомились и вот сдружились.

Беннет жил один недалеко от Гатвика. Наверное, довольно шумно жить возле аэропорта, подумал Гарри — зато есть некоторая гарантия, что там внезапно не начнётся стройка. Встречался с девушками — Мюррей указал целых три имени, но Гарри заинтересовала последняя, та, с которой, судя по всему, Беннет расстался незадолго до своего исчезновения. Впрочем, эти два события могли и не быть связаны: первого августа девяносто седьмого Пий Тикнесс стал министром магии, затем были приняты законы о краже магии и учреждена та самая Комиссия, а исчез Беннет уже восьмого августа.

Хм…

Гарри задумался.

А когда вообще была учреждена Комиссия по учёту магловских выродков? И приняты законы? Он помнил, что в начале августа — но вот когда? Накануне своего исчезновения, то есть седьмого, Беннет передал своих моуков Мюррею, а вместе с ними — сумку с вещами и немного денег на содержание животных… сто сорок галлеонов. Деньги, впрочем, Мюррей — по его словам — не взял.

И всё. На следующий день Беннет на службу не явился — что было с его стороны весьма разумно, потому что в отделе все, конечно, знали о его магглорождённости.

Кому поручат дело, Гарри понимал, и был вовсе не против. Опыта в розыске давно пропавших людей у него не было, но ведь нужно же с чего-то начинать? Если Беннет не вернулся и до сих пор никак не дал о себе знать — значит, мёртв. Ну, или, возможно, память потерял… или ему её стёрли. Но скорее всё же мёртв — был бы жив, хотя бы моуков забрал. Надо будет для начала поговорить с его семьёй… родителями. Больше ни о ком в заявлении Мюррей сказано не было, хотя, конечно, вероятности существования братьев или сестёр это не отметало.

За этими раздумьями Гарри даже поесть забыл, тем более что долетели они быстро: ещё не было семи, когда карета опустилась, и уставшие пегасы, громко фыркая, весьма неодобрительно покосились на выводящего заключённого из кареты Гарри.

К министерству они аппарировали вместе, держа так всё и спящего заключённого под руки. Заходить, конечно, пришлось через будку — втроём они там, разумеется, не поместились, так что Гарри с заключённым отправились вперёд, и охранника ждали уже внутри. Затем последовала длинная и нудная процедура оформления, после которой азкабанский стражник отправился домой, Гарри же пошёл в отдел, чтобы оформить заявления Мюррея.

И наткнулся на громко споривших о чём-то Сэвиджа и Гор, которые, впрочем, мгновенно замолчали при появлении Гарри и уставились на него так яростно, словно он им очень помешал.

— Извините, — сказал Гарри. Гор фыркнула, Сэвидж спросил:

— Ну? Что решил?

— Я доставил Патрицию Мюррей в Азкабан и допросил её, — отрапортовал Гарри, и Сэвидж кивнул:

— И что?

— Как она это сделала-то? — спросила Гор.

— Игрушкой, — ответил Гарри. — Говорит, сожгла её потом.

— А почему? — Гор шумно выдохнула, видимо, успокаиваясь после спора с Сэвиджем, и провела руками по своим коротким волосам. — Ну, в смысле, чем ей лошадь-то не угодила?

— Он не стал, — хмуро сказал Гарри. — Мюррей его выдрессировал. Он и топить не стал, не то что есть.

Гор выдохнула ещё громче и пробормотала что-то не совсем цензурное.

— Ну продолжай, — велел пристально глядящий на Гарри Сэвидж. — Я так понимаю, это не все новости?

— Нет, — согласился Гарри. — Кукла же есть не может.

— Ну? — дёрнул углом рта Сэвидж.

— Она приготовила обед, — ну почему, почему нельзя было просто показать им протокол допроса? Почему он должен снова всё это переживать? — Из Мэтью. И скормила всей семье. Кроме Филиппа.

На сей раз выругались оба — Сэвидж грязнее и громче.

— А ты знаешь, — сказала после короткой паузы Гор, — а я хочу увидеть их рожи, когда они узнают. Идём? — предложила она хищно.

— Пригласи их завтра к нам, — велел Сэвидж. — Я тоже посмотрю.

— Без проблем, — Гор уселась за свой стол, достала официальный бланк и принялась за оформление официального вызова. — К полудню, полагаю, будет в самый раз? — спросила она, и Сэвидж хмыкнул.

Это было… наверное, неправильно, но Гарри чувствовал что-то вроде мстительного удовлетворения. Он был уверен, что если бы Мюрреи относились к дочери нормально, ничего этого бы не случилось, и они были виновны в смерти Мэтью Стампа ничуть не меньше дочери. Или не виновны, неохотно сказал Гарри сам себе, но, во всяком случае, ответственны.

Он подумал о тёте Петунии. Сейчас, став взрослым, он лучше понимал её. Даже если отбросить её сложные отношения с сестрой, каково ей было обнаружить на пороге мальчика-волшебника? С её… с их с мужем отношением к приличиям, к нормальности — каково было жить в одном доме с маленьким волшебником? Который не контролировал свои выбросы. Конечно же, она боялась! За себя, за Дадли, наконец, возможно, за самого Гарри. И, конечно же, за репутацию. И всё-таки она была не так плоха — да, Гарри доставалось от неё любви, заботы и внимания не слишком много, и всё же она о нём заботилась. И Гарри, хотя и ощущал всегда несправедливость и обиду за родителей, ни одного мгновенья в детстве не чувствовал себя в семье Дурслей по-настоящему чужим. И точно знал, что, если что, тётя, хотя и подожмёт губы, но заступится. Да, он был не слишком любимым, но племянником — тоже членом семьи. Потом, конечно, стало хуже, особенно когда ему пошёл одиннадцатый год — и всё же… Он же вырос таким как вырос. И ему никогда в жизни не приходило в голову, к примеру, убить сову Драко. Не то чтобы он решил не поступать так — он просто не рассматривал саму эту возможность.

Насколько тяжелее должно было быть Патриции Мюррей, если она…

— Эй, Гарри! — окликнул его Сэвидж. — Тебя Флэк искала.

— А, да, — Гарри встряхнулся. — Я привёз ей… эм… кого-то.

— Сходи к ней, а то она четыре раза заходила, — сказала Гор. — И, вообще, можно по домам, — добавила она полувопросительно, искоса взглянув на Сэвиджа.

— У меня тут заявление, — вспомнил Гарри, уже идя к двери. — От Мюррея.

— Гарри, — Сэвидж показал ему кулак. Гор весело фыркнула и вопросительно воззрилась на Гарри.

— Да нет, это вообще про другое! — заверил их Гарри.

Он вернулся к своему столу, извлёк из сумки заявление Мюррея и отлевитировал Сэвиджу. Тот пробежал текст глазами и вернул пергамент Гарри со словами:

— Ну забирай. Перспектив я не вижу, но ты же Гарри Поттер. Вдруг найдёшь.

Гор демонстративно уткнулась в свой пергамент, всем своим видом говоря, что не желает иметь с этим ничего общего, однако, когда Гарри уже выходил из кабинета, он услышал, как она спросила у Сэвиджа:

— А что там было?

В отделе контрабанды было шумно. Карта, что уже видел Гарри, так и висела на своём прежнем месте, но теперь она была испещрена не только разноцветными точками, но и линиями. В воздухе парили большие листы пергамента и разноцветные самолётики, подлетавшие то к одному из них, то к карте, и там, где они тыкались в неё носом, загорались бледно-жёлтые точки.

Лестрейндж обнаружился там же, и они с Флэк синхронно подняли головы и посмотрели на Гарри с требовательным вниманием.

— Привёз, — сказал тот, и Флэк тут же поднялась со своего места и махнула Лестрейнжжу рукой:

— Идём! Спасибо, — она кивнула Гарри, и они с Лестрейнджем очень быстро ушли.

Гарри было ужасно любопытно, и он пожалел, что уже не является стажёром и не может ходить за Лестрейнджем тенью. Неужели они наконец нашли источник тех жутких зеркал? Гарри до сих пор чувствовал холодок внутри, когда вспоминал тот серебристый кокон, внутри которого едва угадывалась маленькая девочка.

Но стажёром Гарри уже не был, и мог только ждать рассказа и надеяться, что Флэк с Лестрейнджем…

Стоп.

Он наконец понял, что его в первый момент так удивило в увиденной в прошлый, да и в этот раз здесь картине.

Гарри и прежде доводилось видеть сотрудничество Флэк и Лестрейнджа, и, хотя оба всегда вели себя вполне профессионально, между ними всегда ощущалось напряжение. А сейчас его не было — коллеги и коллеги. Словно это была не Флэк, а, к примеру, Гор. Интересно, когда и почему её отношение к Лестрейнджу изменилось?

Когда Гарри вернулся, Гор на месте не было. Сэвидж же сидел за своим столом и с кислым видом палочкой листал какую-то зелёную тетрадь.

— Что делать думаешь? — спросил он, потирая, видимо, уставшие глаза.

— Найду его родных для начала, — ответил Гарри. — Поговорю с МакГонагалл — она должна знать точный адрес.

— И что дальше? — спросил Сэвидж довольно скептически. — Думаешь, он просто уехал?

— Ну вдруг, — безо всякой надежды ответил Гарри.

— С твоим везеньем может быть и уехал, — согласился Сэвидж. — Иначе тебе придётся переговорить с полусотней людей, а толку будет ноль.

— Ну, я ещё думал о мистере Крокде, — добавил Гарри.

Сэвидж с удивлённым одобрением хмыкнул:

— Отличная идея. У них порой получается.

— Я не думаю, что Беннет умер — если умер — мирно, — сказал Гарри. — Он, я думаю, вполне может явиться на призыв и рассказать, что с ним случилось.

— Я бы на его месте непременно явился, — заявил Сэвидж и посмотрел на часы. — Иди домой — тут спешить точно некуда.

— А вы? — улыбнулся Гарри, радостно начиная убирать все бумаги со своего стола.

— А я вот, — Сэвидж ткнул в тетрадку. — Попытаюсь дочитать хотя бы эту. В Хогвартсе следует ввести чистописание, — проворчал он и пожаловался: — А их там четыре.

— Это первая? — с весёлым сочувствием спросил Гарри, и Сэвидж кисло усмехнулся:

— Вторая. Полдня вожусь. Ты иди и… а кстати, — спохватился он. — Вы там с Причардом зачем секретарю склада-секретариата нахамили? Неделю назад. У меня на тебя заявление.

— Мы? — возмутился Гарри. — Да мы просто приволокли туда коробку! А секретарь заявила, что не будет её принимать, потому что ничего про неё не знает.

— Я тоже не знаю ничего, — Сэвидж вынул из стола бумагу и показал Гарри. — Завтра напишешь объяснительную.

— Но…

— Меня очень просили разобраться, — с чрезвычайно официальным видом проговорил Сэвидж. — Напишешь завтра объяснительную и получишь дежурство. Внеочередное.

— Сэр! — от возмущения Гарри даже забыл наложенный Сэвиджем на это обращение запрет — и тут же услышал:

— Два дежурства. У тебя их всё равно три, — добавил Сэвидж — и рассмеялся.