Без вины виноватая (гет)

— Конечно, у меня!

Гермионе не нужно было оборачиваться. Этот голос за последние недели она слышала, наверное, чаще любого другого, только вот от манеры нарочито растягивать слова отвыкла. Пока она оборачивалась от Джинни к Малфою, растерянность сменилась возмущением. Что он мелет?

— У тебя? Я? — голос-предатель взвился на пол-октавы.

— Уже забыла? — Драко подмигнул и растянул губы в противной усмешке. — Отлично покувыркались.

Как он смеет, после того… после всего… Грейнджер не знала, от чего ей стало так жарко — от стыда или от злости.

— Ты? С ней? — возле Малфоя возникла Панси Паркинсон и окинула Гермиону презрительным взглядом, та прочувствовала каждый дюйм своей трансфигурированной в… во что-то пижамы. — Не предполагала, что у тебя такие проблемы с девушками. Обращайся, если нужно.

— Гермиона уж всяко получше тебя, — огрызнулась Джинни, почувствовала, что сказала что-то не то, и агрессивно добавила: — И никогда на Малфоя не посмотрит.

— Будто он на нее посмотрит, — фыркнула Паркинсон, ища поддержки у Малфоя и подошедших Забини и Нотта. Но те не спешили вмешиваться. Слизерин единожды, Слизерин всегда — на местах наблюдателей безопаснее.

Во время перебранки Джинни и Паркинсон Гермиона наконец включилась в происходящее: Драко не пытался вынести на всеобщее обозрение то, что между ними произошло, он… прикрывал ее перед подругой. Ведь для тех, кто знаком с Малфоем и с ней, предположение, что они провели ночь вместе, — вершина абсурда.

— Идите, куда шли, — продолжила напирать на группу экс-слизеринцев Джинни.

— Не могу, у меня свидание с твоей подругой и мадам Пинс, — продолжил валять дурака Малфой.

— Уммм… тройничок, — хмыкнул Забини. — Не знал, что вы с Грейнджер — геронтофилы.

Грейнджер возненавидела Забини, Малфоя и то, что к ее щекам прилила кровь.

— Идем, любовь моя, — Малфой сделал два шага вперед и протянул ей руку. Наблюдавшие захихикали. Гермионе очень захотелось сломать ему палец. За переигрывание.

— Поговорим позже, Джинни, — шепнула она, пихнула Малфоя плечом и стремительно выскочила из палатки-столовой.

— Притормози, — донеслось из-за спины, когда Гермиона уже почти взобралась на холм.

Сам виноват, что не дал времени остыть. Она стремительно развернулась и без паузы напустилась на него.

— Ты! Как ты мог сказать все это о нас! А если Джинни поймет?! Если твои что-то заподозрят?! — для пущей убедительности Гермиона стукнула его по груди.

— Своих я предупредил, что ты нужна мне как союзник, и ты это слышала, я почувствовал активацию зеркала, — сказал Малфой, поймал ее руку, но тут же отпустил. — Можно просто сказать «Спасибо, Драко».

— «Спасибо, Драко» за то, что я выслушала мнение о себе от Панси Паркинсон, или «Спасибо, Драко» за то, что стала предметом сальной шутки Забини?!

— «Спасибо, Драко» за то, что утащил от вопроса, к которому ты, судя по лицу, не была готова, и «Спасибо, Драко» за то, что дал время придумать достойный ответ. Ну и еще можешь за это, — он вынул из-за пазухи салфетку и развернул ее. На салфетке лежал свежий круассан.

Рот наполнился слюной, Гермиона внезапно вспомнила, что так ничего и не съела.

— Спасибо, — искренне поблагодарила она и в несколько укусов расправилась с завтраком, радуясь тому, что может получать удовольствие от еды.

— Идем, — дернула Малфоя, после того как вытерла руки и уголки рта. Он обернулся, и по его лицу расплылась широкая улыбка.

— У тебя тут… — он указал на свой нос, но затем сам нежно провел по спинке ее носа и облизнул палец, — шоколад.

Это было так похоже… Ком встал в горле, Гермиона всхлипнула, злясь на себя за реакцию, но никак ее не контролируя. А ведь ей казалось, что все позади, казалось, она пережила, и вот…

— Черт, Грейнджер, что?.. Я не хотел, — Драко потянулся к ней, но замер на полудвижении.

Дыхание сбилось, и никак не получалось объяснить Малфою, что дело не в нем, дело в том, что он воскресил одно из светлых воспоминаний... светлых воспоминаний, которые подернулись...

— Что ты с ней сделал, ублюдок?!

Сквозь пелену слез, застилающих глаза, Гермиона будто в замедленной съемке наблюдала, как Драко под силой заклинания летит спиной вперед на валун — на валун, передняя выступающая часть которого выглядит как остро заточенный нож. Этот выступ остался единственным объектом в фокусе. Она не помнила, как в ее руке оказалась палочка — тело сработало на рефлексах, без согласования с мозгом. Отсеченный кусок камня откатился в сторону, и Малфой с неприятным хрустом впечатался спиной в валун. Видимо, на смягчающие чары не хватило времени или сил и они вышли слабыми. Гермиона бросилась к Драко. В поле зрения попал луч, она поняла, что не успеет отразить его, но перед ней вырос щит. Палочка в ее руке дернулась.

Сквозь дикий стук сердца пробились возмущенные голоса:

— Довел до слез, сучий подонок.

— ...прикрываться девчонкой!

— ...наложил Империус, проклял ее, урод недоношенный.

О щит разбивались заклинания, Гермиона отстраненно фиксировала разноцветные лучи, чувствуя себя дезориентированной как после Конфундуса. Большая часть ее сознания все еще была занята, представляя Драко, насаженного на острый край камня основанием черепа, острый край камня, торчащий у него из груди или живота. Каждая возникающая перед внутренним взором картинка поднимала волну парализующего ужаса. После глубокого вздоха она добавила свой щит к пошатнувшемуся щиту Драко. Нужно обезоружить нападающих. Нужно. Еще несколько секунд — и она сможет. Еще минуточку…

Из транса выбили последовательно прозвучавшие «Экспеллиармус» и «Ступефай».

На холм быстрыми шагами поднимался Снейп, удерживая в левой руке две пойманные палочки. Точность и магическая мощь этого человека вызывали восхищение.

Бывший профессор полоснул острым взглядом двух парней и впился глазами в ее глаза. Кажется, он невербальным Легилименс достал сценку из ее памяти.

— Мистер Финниган, мистер Корнер, вы идете за мной!

Он отменил Ступефай и тут же наложил Силенцио.

Гермиона знала, что так оставлять нельзя, что это не последняя попытка навредить Драко, но мозг работал медленно, правильные слова не подбирались.

— Стоп! — выкрикнула она. — Майкл, Симус, вы чуть не убили его. Вы чуть не убили человека! — в голосе звенела истерика, но Гермионе было все равно. — Невиновного человека! — она проигнорировала недоверчиво-глумливые гримасы и, подчеркивая значение слова, повторила: — Невиновного! Малфой не может мне навредить, у нас магическое соглашение, я… расчувствовалась, а вы… вы напали, не пытаясь разобраться... Как можно? Неважно, кем он был! Малфой не причинил мне вреда, а вы…

— Всё? — Снейп откровенно скучал во время ее горячего монолога. — Зря воздух сотрясали, Минерва объяснит доступнее, а если не она, то я или кто-то из дежурных авроров.

Процессия удалилась. Минуты две они провели в тишине, а потом Драко начал хохотать. Он смеялся как умалишенный, а Гермиона сидела и смотрела, не пытаясь помешать. Не пыталась помешать и позже, когда у Малфоя из глаз полились слезы и он стал кататься в пыли. Она знала, нужно дать ему пощечину, нужно остановить истерику, но адреналин схлынул и накатила такая усталость, что даже дыхание казалось непомерно сложной задачей.

— Зря, зря ты не позволила им завершить расправу, — сквозь всхлипы снова пробился смех. — Раз — и всё, и отлично. К черту такую жизнь! Это навсегда. Так будет всегда. Они меня ненавидят. Все меня ненавидят.

Собрав силы, Гермиона все-таки повернулась и хлопнула Драко по щеке, но он даже не заметил этого.

— Почти. Для тех, кто не ненавидит меня, я обуза.

Она стукнула его сильнее.

— Отца, считай, в живых нет, мать вызвалась на самоубийственную миссию и тоже умрет. Кому я на хрен нужен?!

Гермиона заподозрила попытку получить подтверждение, что он нужен ей. Мог ли он думать о таком во время истерики? У нее не было сил разбираться со всем этим.

— Себе нужен. Не смей мерить свою значимость другими!

— Зачем я себе?

— Драко, прекрати! — перед глазами все еще стоял его полет вперед спиной, она подняла палочку и точным ударом раскрошила в пыль недавно отбитый кусок камня, вкладывая в заклинание весь остаточный ужас. И словно по волшебству к ней вернулась способность мыслить логически. Стало ясно, почему Малфоя совсем не впечатлили ее пощечины — ему адски больно. Он влетел в камень спиной, и на спине наверняка появится огромный синяк (лопатки отозвались фантомной болью). Нужно было проверить, не сломаны ли ребра, но сначала… Гермиона решительно направила в лицо Драко палочку, наколдовала Агуаменти и держала струю, пока он, преодолев шок, не начал уворачиваться.

— Славно, инстинкт самосохранения заработал, — сухо сказала она. Первый пункт плана воплотился, но Грейнджер понятия не имела, как подойти ко второму. Вопрос лечения был… пикантным, поэтому она начала издалека: — Идти можешь?

— Всё в порядке, — процедил Малфой, резко поднялся на ноги и побрел к дверям в школу, на ходу применяя высушивающее заклинание.

Гермиона растерялась от совершенно непривычного теперь тона, но не нашла что возразить и постаралась догнать гордеца. С ней осталось ощущение незакрытого гештальта. Насколько ему плохо? Как заставить его показать спину целителю или хотя бы Снейпу? Способен ли… что-то с собой сделать? Не может же он действительно думать так, как сказал?

Пинс не прокомментировала их вчерашнее отсутствие и сегодняшнюю задержку (возможно, была предупреждена), дала им задание разложить починенные в прошлый раз книги по алфавиту и перестала обращать внимание. Делать это следовало без магии — использование чар могло повредить уже наложенную защиту. Работали молча, сортировка требовала сосредоточения, однако Гермиона нет-нет да и поглядывала на Малфоя, когда тот, меняя позу, непроизвольно дергался. Но заговаривать первой после проявленной им враждебности не спешила. Ведь она, похоже, ему жизнь спасла, ведь они… между ними столько произошло, а он ведет себя… будто вернулись в школьные времена.

У нее была надежда, что Драко зайдет к Помфри, когда соберется на обед, но на обед никто из них не ходил — оторвались от работы ближе к ужину, если судить по солнцу.

Из замка они вышли вместе. Между ними все так же висела тишина. Это было странно и некомфортно. Гермиона успела привыкнуть к малфоевской болтливости. Что она сделала не так? Обидела его? Он ведь до сих пор не поблагодарил за… спасение. Малфой не хотел, чтобы его спасали?

— Я к себе.

— Еда... Помфри... — залепетала Грейнджер.

— Не нужно, — отрезал он и ушел, а Гермиона просто смотрела ему в спину. Хотелось догнать Малфоя и… разобраться в том, что происходит, но вокруг сновали другие добровольцы, направляющиеся в столовую, и она выглядела бы странно. После утреннего инцидента и без того могут пойти слухи.

Не было ни малейшего желания идти на ужин, Грейнджер решила, что вполне обойдется без него.

— Вот ты где! Ой!

Гермиона отказывалась признавать вину. Локоть впился под чужое ребро, не посоветовавшись с мозгом. Просто рука, сомкнувшаяся на ее плече, стала совершенной неожиданностью.

— Прости, Джинни, — сказала без раскаяния. Сердце все еще стучало в ушах. Неужто она теперь всегда будет так реагировать на прикосновения? Справедливости ради, хватка младшей Уизли была чем угодно, но не прикосновением.

— Все нормально, сама бы так же отреагировала. Не подумала, — отмахнулась Джинни, потирая бок. — Идешь ужинать?

За Джинни возвышался Невилл. Он приветственно помахал рукой, и Гермиона сжалась. Она с трудом выдавила улыбку, пытаясь убедить себя, что массивная фигура парня ничуть не пугает.

— Пойду сразу к себе, что-то нездоровится.

— Нев, займи мне место, я провожу Гермиону.

Возможности отказаться от сопровождения не предполагалось. Уизли сделала еще одну попытку схватить подругу за плечо, но в последний момент отдернула руку, очень напомнив Гермионе кое-кого.

— Немудрено. Целый день с Малфоем и Пинс провести! Я бы чокнулась, — затараторила она. — Я тебя и на обеде не видела.

— Я не ходила, — с безразличием пожала плечами Грейнджер, настраиваясь на то, что мини-версия Молли сейчас прочитает ей лекцию о недопустимости пропусков приема пищи, но Джинни удивила.

— Я тоже стараюсь меньше есть, — доверительно сообщила она. — Чтобы не стать как мама.

Гермионе казалось маловероятным, что ладно сложенная, спортивная Джиневра когда-нибудь сделается такой, как Молли, но она решила не говорить этого вслух. Разговор тяготил, хотелось поскорее оказаться в одиночестве, забраться в душ, а затем и под одеяло.

— Не смогла найти Гарри, — как бы между прочим сообщила Джинни. — Ты не видела его сегодня?

Упоминание друга забросило Гермиону во вчерашний день. Она рвано выдохнула и постаралась переключиться. Нельзя было впадать в панику перед сестрой Рона. Сестра Рона… Лучше воспринимать Джинни Уизли как девушку Гарри. Но если Джинни — девушка Гарри, нужно ли посвящать ее в подробности его состояния? Северус не говорил, что информация засекречена, правда, она и не спрашивала.

— Нет, сегодня не видела, — сказала Гермиона вместо всего обдуманного и сразу пожалела о формулировке.

— А вчера? — тут же поймали ее на слове.

— Вчера видела. Коротко, — она не стала врать, как и распространяться. Для беседы на такую нелегкую тему нужен настрой, а его не было — слишком вымоталась.

Они остановились перед палаткой. Грейнджер скрестила руки на груди, поворачиваясь к подруге, давая понять, что не настроена приглашать ее внутрь.

— Он не у тебя? — в лоб спросила Джинни.

Видимо, на лице Гермионы отразилось искреннее недоумение, и Уизли стала менее напряженной.

— Я просто подумала… Что, может… что ты жила с ним на Гриммо, после того как… ну ушла от нас, — заикаясь, выпалила она.

— Нет, — оставалось надеяться, что голос звучал твердо. — Нет, — повторила еще раз для убедительности. — Я первый раз после… после битвы увидела его уже здесь.

— Где же ты жила? — с искренним интересом спросила Джинни, и Гермиона поняла, что это ее шанс пресечь дальнейшие неприятные расспросы.

— Мне Снейп помог найти место, — ответила она почти честно.

— Снейп?! — глаза Джинни Уизли расширились от смеси неверия и жадного сплетнического интереса. — У тебя с ним роман?

Почему все Уизли так узко мыслят? Желание в очередной раз яростно отрицать нелепое умозаключение было задавлено рациональным доводом: если Джиневра поверит в роман с профессором, то перестанет подозревать ее в отношениях с Гарри. Внутренний голос нашептал это со снейповскими интонациями.

— Скажешь тоже, — смешок получился искусственным, актерские навыки Гермионы Грейнджер оставались посредственными. Врать она тоже не умела, поэтому с удовольствием выпалила правду: — Они с Кингсли просто маниакально оберегают меня. Словно весь мир жаждет со мной поквитаться. Я никому не могу рассказать, где я жила.

— Плохо оберегают. Вчера вечером тебя не было в палатке.

Гермиона не сомневалась, что ответ на утренний вопрос от нее еще потребуют и, если что, клещами вытянут.

— Долго гуляла по территории.

Вздернутая бровь Уизли говорила о том, что этой информации недостаточно.

— А потом поняла, что здесь не засну, и вернулась… ну... домой.

Ан нет, все-таки иногда солгать несложно.

— Ладно, — Джинни недоверчиво поджала губы. То ли у нее возродились старые подозрения, то ли возникли новые. — До завтра, — попрощалась она, стремительно отвернулась и убежала в сторону столовой.

После душа и легкого ужина (на столе в первой комнате обнаружилась порция печеной картошки) Гермиона попробовала читать, благо в спальне стоял большой книжный шкаф. Она взяла очередную книгу о методах дисциплинирования разума и начала искать информацию о намеренной диссоциации, но глаза скользили по строчкам, не фиксируя прочитанное. Было неуютно, Гермиона остро ощущала себя в гостях. Аскетичный интерьер словно кричал о том, что все это принадлежит Снейпу. Думала ли она пару недель назад, что будет скучать по беседке в парке Малфоев? Неужели беседка успела стать ее домом? Или не беседка? Или дело в том, кто не покидал ее мыслей. В том, за кого переживала, как никогда раньше.

Черт! Северус сказал, что завтра в газете будет некролог Люциусу. Вряд ли сам Драко получает газету, но кто-нибудь обязательно что-нибудь скажет — это же Хогвартс. А он и без того в разобранном состоянии. Снова накатил ужас. Не может же Малфой настолько отчаяться, чтобы... Он не похож на человека, способного наложить на себя руки. Или похож? Как вообще это понять? Что, если на какое-то время верх возьмет драматичная часть натуры? Нет, все-таки Драко труслив…

Ноги сами понесли ее к выходу. Она наложила отводящее на случай, если за ней шпионит Джинни, и прошмыгнула к соседней палатке.

Малфой откинул полог тут же, будто стоял возле входа, мотнул головой и удалился. Как он узнал ее? Ведь чары… Неужели услышал, как она вышла? Неужели действительно ждал? Гермиона сняла заклинание и проследовала за ним. Драко улегся на матрас животом, уже знакомо хлопая по месту рядом. Отступившие из-за новых обстоятельств мысли о том, что между ними вышло ночью, накрыли волной стыда. Захотелось убежать и спрятаться в своей палатке. Но Малфой даже взглядом не дал понять, что думает о вчерашнем. Гермиона, все еще купаясь в смущении, осторожно присела, затем откинулась на предплечье, затем повернулась на бок и подперла голову рукой. Она не представляла, как начать разговор. Что бы там ни говорил Снейп, нужно было рассказать о некрологе.

— Прости, что выплеснул на тебя свое плохое настроение, — сухой тон задел больше, чем хотелось признаться.

— Ты имеешь право на плохое настроение, — постаралась повторить безличную интонацию Гермиона.

— Я не имею никакого права портить настроение тебе. И без того кругом должен. Мерлин, Грейнджер, почему ты такая, а?!

Она проигнорировала вопрос и сосредоточилась на «кругом должен».

— Даже не думай про какие-то долги. Ты вчера…

— Я вчера облажался! Из-за того, что отпустил тебя с этим недоноском… ты пережила такое… Я виноват…

— Ты виноват?! — взъярилась Гермиона. — Ну давай. Смотрю, сегодня ты настроен взять на себя все грехи человечества. Вчера у тебя не было проблем с определением виновного.

— Его вина не уменьшает мою. Мне хотелось бы переложить ответственность на Уизли, но если бы я удержал…

— Удержал?! У тебя не было шансов убедить меня отказаться от разговора с другом.

— ...нужно было тащить тебя силой…

— И подраться с… Роном, — имя далось нелегко. — Я не уверена, что приняла бы твою сторону, если бы что-то такое между вами вышло, — честно призналась вдогонку.

Малфой открыл рот, закрыл и помотал головой.

— К тому же все уже произошло, нет смысла переигрывать сцену, — продолжила увещевать Гермиона. — Учитывая… обстоятельства, то, как сложилось, наилучший исход. Хочу думать, что Рональд остановился бы, вот только… у меня нет уверенности, — ее передернуло, но следом наступило облегчение. Оказывается, выговориться и в самом деле полезно.

— Ты не дала мне умереть от… из-за отцовской глупости, стала моим куратором, хоть я и повел себя как урод, помогла проникнуть в Мунго, заступилась за отца, возможно, спасла мне жизнь сегодня, а я не смог… единственный раз. Это я обязан тебя защищать.

В который раз он перечисляет эти вполне заурядные поступки. Да она сделала бы такое для любого! Не давая себе времени предать эту сентенцию анализу, Гермиона возмущенно прикрикнула:

— И ты меня защитил, Драко! Прекращай этот никому не нужный сеанс самобичевания.

— Как я могу на что-то… Если в нашей… если рядом с тобой я все время в роли дамы в беде.

Господи, ну что за человек! Далось ему всё это.

— Слушай, если уж будем мериться, кто, кому и что, не забудь посчитать, сколько раз ты работал моей личной жилеткой.

— А ты моей.

— Несравнимо, — сухо парировала Грейнджер. — А вчера ночью я вообще…

— Я уже говорил, что всегда к твоим услугам.

— Прекрати! — Гермиона покраснела до корней волос. — В общем, к чему я веду, — она собралась с духом и несвязной скороговоркой выпалила то, чего говорить совершенно точно не намеревалась: — Стоило представить, что ты… что ты погибнешь, это… было ужасно. Разрешаю тебе считать, что я поступила эгоистично. Ради себя.

Драко недоверчиво фыркнул, но было заметно, что ее полупризнание воодушевило его.

— Прости за истерику. И за мудаческое поведение. Когда они напали, понял, что не отмоюсь и ты запачкаешься.

Не к месту вспомнилось, что какой-то год назад он считал ее грязной, но поднимать еще и эту неприятную тему не стала. Хватит ему вины.

— Вот уж чего не боюсь, — холодно ответила Гермиона.

— Знаю. Просто обидно быть очередным домашним эльфом, которого ты защищаешь. Я определенно хотел бы другого, — он грустно хмыкнул, — а дать мне сейчас нечего. Должен сказать тебе: «Беги, Грейнджер. О тебе Снейп позаботится», но я эгоист.

— И эгоцентрик, — дополнила Гермиона, Малфой покаянно опустил голову и изогнул уголки губ в улыбке. Ей было приятно видеть его улыбку, даже такую невыразительную, ее радовал этот разговор начистоту. Кажется, самоуничтожительный настрой отступил, сейчас Драко не выглядел как человек, задумавший суицид. Необходимо ли отвечать откровенностью на откровенность? Грейнджер не была готова проговаривать вслух умозаключения, к которым пришла в ванной беседки вчера утром (неужели прошло так мало времени?).

— Ты для меня не проект, Драко, — высказала она часть обдуманного полтора дня назад. — И Северусу хватает дел, он и так о нас заботится.

Малфой неприятно скривился. Да, Гермиона понимала его чувства. Она набрала воздух и решилась.

— Он кое-что сказал мне утром. Кое-что, чего я тебе говорить не должна. Процитирую его дословно и надеюсь, ты сделаешь верные выводы: «Завтра "Пророк" опубликует некролог Люциусу». Я переспросила, будет ли это соответствовать действительности, он ответил: чем меньше я знаю, тем меньше вероятность, что кто-то увидит что-нибудь не то в моих мыслях.

Драко шумно выдохнул, она нашла рукой его ладонь и сжала.

— Думаешь, он жив?

Вопрос был ожидаемым, но однозначного ответа у Гермионы не было. Был успокаивающий, вряд ли Драко хотел его услышать, и был честный:

— Не знаю.

— Спасибо, что сказала мне, — пробормотал он спустя какое-то время, и Гермиона поняла, что почти задремала в его постели. Снова.

— Я считаю, что правильно подготовиться, каким бы окклюментом ты ни был...

— Плохим. В последнее время чертовски сложно собраться.

Они лежали еще какое-то время, Гермиона решилась спросить:

— Драко, как твоя спина, ты так…

— Нормально, — процедил он недружелюбно.

— Но я видела, как ты врезался… Я слышала этот ужасный звук, и ты… сколько я тут, ты даже позы не поменял, лежишь на животе. Давай я…

— Не смей, — зашипел он.

— Тебе же больно!

— А может, я хочу, чтобы мне было больно, — слышать агрессию в его голосе после того, как они вроде бы разобрались во всем, было неприятно до слез. Видимо, что-то отразилось на ее лице, потому что Малфой добавил примирительным тоном: — Извини, я опять... Просто оставь это мне. Я так хочу.

Что за очередной заскок?! У нее на языке вертелась куча аргументов против, но снова разрушать шаткий мир не хотелось. Гермиона тяжело вздохнула и замолчала, предавшись размышлениям, не является ли это непонятное желание испытывать боль звоночком к чему-то… более страшному. Некоторое время в палатке царила тишина.

— Драко, — позвала она шепотом, втайне надеясь, что тот уже спит, но Малфой выдал условно вопросительный звук, — пообещай мне, что не сделаешь ничего… с собой.

— Боишься, что я убью себя? — фыркнул он, когда Грейнджер уже перестала ждать ответа. — Не бойся. Моя жизнь никогда толком мне не принадлежала. Но, кажется, я наконец доволен ее… владелицей. Она твоя, делай с ней что хочешь, — к концу тирады речь превратилась в едва слышное бормотание. Несмотря на пафосность заявления, она понимала, о чем он, и от всей души сочувствовала. Драко заснул, так и оставив свою ладонь в ее руке. Гермиона еще долго смотрела в мерцающий созвездиями потолок и раздумывала, можно ли принять такой щедрый дар, а затем невербальным Акцио призвала настойку бадьяна из своей палатки. Ей вручили жизнь, она без зазрения совести позаботится о здоровье.