Ведьмино отродье (hag born) (джен)

К морю! Они летели к морю! Пусть и не совсем к морю, а к Каналу. Гарри не знал, можно ли считать его морем, но какая разница?! Он все набирал и набирал высоту, словно взбираясь по пологому склону к вершине мира, пока, наконец, низкие облака не стали нависать над ними словно потолок, а далекая земля внизу не превратилась в лоскутное одеяло из полей и рощ, простеганных нитями дорог, расходящихся лучами от безобразных заплат городков и поселков. Элайн вцепилась в его куртку и что-то произнесла, и он замедлился, сообразив, что ей, возможно, страшно лететь. Сам он, как выяснилось еще в начале года, отчего-то совершенно не боялся высоты и никак не мог объяснить эту свою особенность.

— Что?! — крикнул он, обернувшись.

— Я говорю: надышаться можно только ветром! — крикнула Элайн, — Давай! Выжми из этого веника все, на что он способен!

Гарри расхохотался, пригнулся к древку и направил метлу под уклон к далекой земле, одновременно набирая скорость. Его верный Нимбус не подвел, помножив свою мощь на силу тяжести. Встречный поток превратился в плотную ревущую в ушах стену, и ему пришлось нагнуть голову, чтобы не задохнуться от бьющего в лицо ветра. Капюшон Мантии сбросило с головы, и они, вероятно, представляли собой странное зрелище в виде голов, одной очкастой и одной зубастой, летящих на головокружительной высоте безо всего остального тела, но вряд ли много магглов смотрят в небо, чтобы искать там летающие головы. Он почувствовал, как Элайн оторвала от него одну руку, и метлу ощутимо потянуло в сторону — кажется, она сунула ладонь в набегающий поток, пробуя его на твердость. Снизившись до нескольких сотен футов, он сбавил скорость и вновь набрал высоту.

Полет отнял почти пару часов, в течение которых они порядком истощили свой восторг, потому что сидеть так долго в одном положении не очень-то легко. Поэтому под конец они просто летели, ровно и без изысков, пока на горизонте не показалась сверкающая синева — тысяча солнц, отраженных в тысяче волн. Тогда они приземлились среди зарослей каких-то кустов довольно далеко от берега, чтобы решить, что делать дальше. Все тело Гарри затекло от долгого сидения в одной позе, Элайн, похоже, чувствовала то же самое, потому что со стоном разогнулась и обернулась к Гарри:

— Слышал историю о ведьме и квиддичисте?

Гарри отрицательно помотал головой. Начало было похоже на те, которые мужская часть старшекурсников рассказывала, сидя отдельно от женской, а потом гоготала как стая гусей, увидевших хагу.

Отправились как-то в путешествие квиддичист и ведьма. Квиддичист взял свою саму лучшую, самую быструю метлу, а ведьма — ковер-самолет. Развернула она на ковре палатку и летит. Десять минут летят, двадцать... Квиддичисту стало скучно, и давай он выкидывать всякие финты вокруг ведьмы: и боком летает, и задом, и вниз головой. "Смотри, — говорит, — что я могу." Смотрела ведьма, смотрела, и говорит: "Держу пари, я такой финт выдам, что ты вряд ли повторишь." А квиддичист такой: "Ну попробуй." Ведьма спряталась в палатку, минут через десять вылезла и сидит. Он ей:

— Ну и где же твой финт?"

А она такая:

— Так уже всё.

— И что же ты сделала?

— Попи́сала и попила чай!

Они рассмеялись, и Гарри почувствовал, что и сам не прочь повторить финт ведьмы добровольно, пока мать-природа не сделала это за него принудительно.

— Вон те кусты выглядят подозрительно, — сказал он, — в таких обычно прячутся магглы, пойду посмотрю.

— А я тогда проверю вон те, — охотно согласилась Элайн, указав в противоположную сторону.

Через пару минут они снова встретились и, уже совершенно не опасаясь коварных магглов, кишащих в кустах, принялись планировать морской десант.

* * *

— Выберем пляж с камнями и обрывом, — бубнила Элайн у него за спиной, — чтобы чертовы магглы не зашли ни с моря, ни с суши. Мы всегда так делаем.

Она прильнула к окулярам бинокля, разглядывая береговую линию, а Гарри, с удовольствием делегировав подруге эту скучную обязанность, просто летел над морем безо всякой цели, разглядывая, как далекие волны внизу лизали беспорядочное нагромождение грязно-серых, изъеденных временем береговых скал. Им пришлось пролететь приличное расстояние, пока наконец не встретилось достаточно неприступное место: высокий раздвоенный утес защищал от холмистой местности небольшой пляж — широкую полосу песка, из которой то тут, то там торчали огромные глыбы серого сланца.

— Ни подплыть, ни подойти, — резюмировала Элайн, — В таких местах иногда встречаются пещеры и гроты⁽¹⁾. Говорят, хексы любят такие места. Здорово было бы, если бы и нам попалось что-нибудь!

Гарри спустился к самой воде, сменившей цвет с лазурного (как казалось из-под небес), на зеленовато-серый, и помчался прямо на скалу, вздымавшуюся перед ними все выше и выше. Пролетев над грядой торчащих из воды глыб, вблизи оказавшихся небольшими скалами величиной побольше коттеджа Дурслей, они подлетели вплотную к стене утеса, почти вертикально вздымавшейся вверх. Небольшая мелкая лагуна, образованная этой стеной и глыбами, которые они миновали, слабо колыхалась и пенилась от волн, проникавших в просветы между глыб. Воздух здесь, у камней, почти неподвижный в отличие от ветренных морских просторов, восхитительно пах морем: соленой водой, водорослями и согретым сланцем.

— Действуем, как запланировали, — деловито сказала Элайн, — Вот эта щель подходит. Короткого рулона хватит на пол. Пинго! Пинго!

Чары окрашивания прочертили полосу футах в шести от поверхности воды.

— А не слишком высоко? — озабоченно спросил Гарри.

— Лучше слишком высоко, чем слишком низко, — с сомнением произнесла Элайн, — А вдруг мы попали на отлив? Тогда прилив нас затопит. Смотри, как высоко следы соли. Вдруг это и есть уровень прилива? Я же не хекса. Чёрт их знает, эти приливы.

— Кто такие хексы? — спросил Гарри, уже второй раз услышавший от подруги это слово.

— Морские ведьмы, — пояснила Элайн, — из Норвегии. У них там есть множество длинных заливов — фьордов. Вот там они и живут.

— Понятно, — кивнул Гарри, — А как они выглядят?

— Как хаги. Только говорят не по-нашему. Может, они немножко повыше, потому что род тётки Ран идет от хекс, она сама рассказывала, а в ее роду все очень высокие, на голову выше остальных. Но это не точно. Может, они просто сами по себе такие большие. Не знаю, я никогда не была в Норвегии.

— В Норвегии тоже живут хаги? — удивился Гарри.

— Угу. На том берегу Северного моря, — кивнула Элайн, — Папа говорит, что родина хаг, возможно — та земля между Британией и материком, что лежит сейчас на дне моря. Потому мы живём и на том берегу, и на этом. Он пишет об этом книгу и постоянно ссорится с другими магозоологами. Они не верят в его теорию.

— А по-моему, хорошая теория, — заметил Гарри, — похожа на правду.

Элайн пожала плечами:

— На морском дне я тоже не была. Это магглы выяснили⁽²⁾. Кажется. Начинаем. Я уже устала сидеть на жердочке как сова.

Она вытащила из кофра заранее припасенный рулон брезента и Гарри ткнул в него палочкой:

— Вингардиум левиоса!

Подчиняясь его жестам край рулона взмыл вверх, разматываясь и слабо трепыхаясь.

— Вингардиум левиоса! — воскликнула Элайн, подхватывая свой конец рулона.

Она оказалась права — длины рулона с запасом хватило, чтобы растянуть его от одной стороны неширокой каменной щели до другой.

— Компагино! Дуро! — быстро выпалила Элайн, и концы брезента приклеились к покрытому разводами соли и водорослей сланцу, а все широкое и длинное полотнище, вытянувшееся над водой словно гигантская полка, застыло.

— Дуро! Дуро! — метнул Гарри чары Твёрдости еще раз, для верности — рухнуть с высоты больше своего роста в воду из-за того, что действие чар внезапно закончится, не входило в их планы.

Они высадились на сотворенной ими платформе и развернули палатку.

— Только не колдовать Финиту! — весело воскликнула Элайн, вытаскивая из палатки второй рулон брезента.

С ним они повторили те же действия, соорудив над собой крышу, после чего снова уселись на метлу и взлетели над их новым убежищем.

— Пинго! — крикнула Элайн, прицелившись в их крышу, и брезентовое полотнище окрасилось в цвет окружающего камня.

Гарри добавил аналогичные чары. Брезент, под действием чар Твердости застывший неровными волнами, стал удивительно точно напоминать скол слоистого сланца, и теперь Гарри, пожалуй, и сам бы не разглядел его, если бы не знал, где он находится. Они вернулись под их импровизированный полог, скинули обувь и уселись перед палаткой, свесив ноги над водой.

— Ты умеешь плавать? — спросила Элайн, — Я — нет.

Гарри плавать умел плохо — его дядя не хотел оплачивать дорогой бассейн и добыл для Гарри справку от врача, дающего освобождение от уроков плавания — поэтому отрицательно помотал головой.

— Редуцио! — буркнула Элайн, ткнув палочкой в свои джинсы, — Редуцио!

Ее широкие штанины стремительно сократились до середины бедер.

— Давай побродим в воде. Тут, кажется, мелко — поищем ракушки, — и она, не дожидаясь ответа, подошла к стене и принялась спускаться к воде.

Гарри узнал чары Уменьшения, но как и весь их курс, он не тренировал их на уменьшение только части объекта, а тем более только в одном измерении.

— Погоди, я сейчас! — крикнул он и принялся спешно заколдовывать первое, что подвернулось под руку — шнурки на кроссовках. Убедившись, что может укоротить себе штанины, а не передавить ногу сжавшейся тканью, он рискнул заколдовать джинсы, и в получившихся шортах побежал к каменной стене. Его очень подмывало спрыгнуть в воду прямо с их платформы, но в песке на дне виднелись камни, да и Элайн так делать не стала, а Гарри уже заметил, что излишней осторожностью его подруга не страдает, и если уж чего избегает, то это неспроста. Он решил копировать ее поведение так, чтобы это не бросалось в глаза; разумеется, до тех пор, пока сам не научится жить самостоятельно. Не хотелось бы испортить чудесный день переломом ноги. Элайн уже успела заколдовать свою куртку в цвет сланца и сейчас была немного похожа на каменного голема с длинными и тощими девчачьими ногами. Гарри соскользнул с неровной, крошащейся, покрытой глубокими трещинами поверхности камня в воду и охнул: Дадли рассказывал о походах к морю и купании в морском бассейне, и оказалось, что бассейн был вовсе не блажью богатых постояльцев вместо общего плебейского моря. Вода была не очень-то и тёплой. Ногам было вполне терпимо, но нырять туда с головой ему точно расхотелось.

— Перекрась одежду, — посоветовала ему Элайн, — вдруг какой-нибудь придурочный маггл выйдет к обрыву или будет плыть на лодке.

Она уже укоротила себе рукава тем же способом, что и штанины, и держала в мокрой по плечо руке маленькую плоскую раковину.

— Ты знаешь, что на раковинах отлично держатся чары? — спросила она, — Из них можно делать мелкие безделушки так же, как и из тех медальонов, что мы купили. Конечно, они не такие красивые и удобные...

— Так они еще и полезные! — довольно воскликнул Гарри и принялся осматривать дно в поисках раковин.

Через несколько минут вода уже не казалась ему холодной, и они нашли сразу несколько ракушек, как плоских, так и спиральных. Конечно, они были маленькими и невзрачными, вовсе не похожими на те, что показывал Пирс Полкисс, лучший друг Дадли, вернувшийся из поездки в тропики. Мерзкий Полкисс, похожий на тощую мышь, был одним из главных врагов Гарри в школе, вторым после Дадли, а дом Полкиссов сразу выдавал их достаток. Вернон и Петунья были очень довольны дружбой своего сына с "людьми своего круга", впрочем, эти два урода действительно друг друга стоили. Гарри вздохнул: такой чудесный долгожданный день, и одна маленькая ракушка развернула клубок воспоминаний. И в конце каждого такого клубка был кусок дерьма. Он зло плюнул и даже затряс головой, чтобы побыстрее выкинуть из головы неприятные мысли — все равно всего этого у него больше не будет. Впереди будет много чего: колдовства, магии, неизвестной и пугающей взрослой жизни — но не этого дерьма.

— Ты чего? — Гарри даже вздрогнул от неожиданности. Элайн по своему обыкновению подошла сзади, очень тихо, и сейчас смотрела через его плечо на раковину, — Плохая раковина? А по мне, так отличная!

— Вспомнил Полкисса, — бездумно буркнул Гарри.

— Что за Полкисс? — тут же оживилась Элайн, и Гарри от досады решил откусить себе язык в следующий раз.

"Женщины любят сильных," — так говорил дядя Вернон, когда был в хорошем настроении после удачной сделки. При этом он горделиво косился на тетю Петунью, а та с готовностью кивала. И Дадли тоже довольно смотрел на отца. Гарри ненавидел такие моменты, потому что после этого его придурок-кузен с удвоенной энергией пытался достать Гарри. Не то, чтобы у него хорошо это получалось. По правде говоря, Дадли ни разу не смог побить Гарри по-настоящему, как он проделывал это с некоторыми своими жертвами: когда они вылавливали несчастного мальчугана, на свою беду оказавшегося бедным изгоем, и Дадли отвешивал ему щелбаны и затрещины, пока верный Полкисс не давал жертве сбежать. Добраться до Гарри таким образом им ни разу не удавалось, но это всегда было одним из его, Гарри, страхов. Сейчас Гарри подумал, что Дадли, возможно, и не стремился к этому. Дурсли до ужаса боялись магии, и Дадли, видимо, унаследовал этот страх, ведь недаром он с такой скоростью улепетывал от них в свою комнату. Хотя тогда с ним была Элайн, а она иногда пугала даже хорошо ее знающего Гарри. Элайн ждала ответа, и Гарри еще раз вздохнул.

— Да так... Один урод... — начал он, изо всех сил думая, как бы поменьше рассказать и не выставить себя тем слабаком, которым он являлся.

Кажется, рассказ ему удался. Во всяком случае рассказать меньше и безразличнее вряд ли кто бы смог, и он, закончив нарочито бодрым голосом, поднял взгляд, надеясь отвлечь Элайн предложением еды или еще чего. Кажется, плеер нужно доставать именно сейчас.

— А, так это просто враг, которому нужно отомстить! — с убежденностью в голосе выдала Элайн, — Так оно и должно быть. Если есть враг, то и думать ни о чем больше не можешь. Крутится и крутится в голове. Пока не разобьешь ему голову или не сожжешь дом, так и будешь мучиться. Папа говорит, у людей такого нет, и это особенность хаг. А я так и знала, что он несет чушь! Знаешь, он у меня иногда странный. Равенкло... Как можно забыть о врагах?! Давай сегодня сожжем его дом? Ты знаешь, где он живёт?

Гарри машинально кивнул, тем более, что он действительно знал — дом Полкиссов был одним из самых добротных на их улице — и посмотрел на Элайн. Он помнил ее слова о том, что она смеется, когда шутит. Сейчас подвижное лицо Элайн было полно сочувствия, но ни грана веселья в нем не было.

— Ты серьёзно? — осторожно спросил он.

— Бензин у тебя есть, — сказала Элайн вместо ответа, — есть метла и Мантия-невидимка. Ничего из этого не отслеживается.

Гарри не знал, что и думать. С одной стороны, Элайн права, но с другой — не чересчур ли это было? Элайн тем временем задумалась, смотря на плещущуюся вокруг них воду, и Гарри решил ее отговорить — возможные последствия пугали его. Он уже открыл было рот, но Элайн его опередила.

— Проклятье! — зло выдала она, — Пожар — это серьёзное происшествие, а нам не резон привлекать внимание полицейских авроров. Лучше бы что-то такое, чтобы в полицию никто не пошёл...

Гарри закрыл рот и с облегчением выдохнул.

— Но так ты с ума сойдешь, — добавила она и обеспокоенно посмотрела на Гарри, — Любая хага бы вся извелась. Ты, правда, не хага, но видишь, как оно бывает...

— Отложу на будущее, — успокоил ее Гарри, — мне это всё нипочем! Давай придумаем что-нибудь интересное! Смотри, какая красота вокруг!

— О! — воскликнула Элайн, — Хорошо, что ты вспомнил! У меня для тебя кое-что есть!

Она кинулась к стене и вскарабкалась к палатке. Гарри влез следом.

— Вот! — гордо сказала Элайн, выскочив из палатки со своей сумкой, — Это вообще-то мои старые вещи.

Она вытащила из нее комок чего-то тёмного и развернула перед собой на брезенте. Это оказались перчатки и легкая кожаная обувь.

— И броги, и перчатки пропитаны зельем Легкой Поступи и зельем Мёртвой Руки, — пояснила Элайн, — поэтому в них очень удобно ходить по скользким камням, когда собираешь водоросли на побережье — никогда не поскользнешься и не провалишься в воду. Вообще-то взрослые редко пользуются перчатками, их обычно детям дают, чтобы удобно было лазить по деревьям. Пальцы на перчатках тебе, наверное, будут длинноваты, но мы их сейчас просто переделаем под тебя, и все дела!

— Зелье Легкой Поступи — это то, с которым ты на Фонарника охотилась? — с любопытством спросил Гарри, разглядывая броги из тонкой сыромятной кожи и грубые брезентовые перчатки, кривовато скроенные под узкую длиннопалую ладонь, — с помощью которого можно ходить по воде?

— По воде, грязи, размокшему торфу, — подтвердила Элайн, — незаменимая вещь на болотах.

— А зелье Мёртвой Руки? Это ведь обувь, а не рука. И не мертвая.

— Это маггловское название, — пренебрежительно пояснила Элайн, — так его называли рыцари. Они были главными покупателями. Так-то его называют Паучьим зельем. Если намазать его на себя, оно прилипает к тому, к чему ты хочешь, и отлипает, когда ты этого не хочешь. Поэтому если намазать им руки и ноги, то можно свободно лезть по вертикальной стене — руки и ноги будут прилипать и отлипать, подчиняясь твоим желаниям, даже неосознанным. А подошва, пропитанная этим зельем, никогда не будет скользить, ходи ты хоть по льду, хоть по склизким камням. Если ты сам, конечно, этого не захочешь, а ты вряд ли захочешь упасть и разбить себе голову.

— Ползти как паук! — воскликнул Гарри, — Я понял, почему Паучье. А почему тогда зелье Мёртвой Руки? И зачем оно было нужно рыцарям? Тоже лазить по стенам?

— Может и по стенам, кто их знает, они же были магглами, им в голову что угодно может прийти, — ответила Элайн, — но вообще они смазывали им руку, которой держали меч во время битвы. Тогда разжать пальцы рыцарь мог лишь по собственной воле, и соответственно, меч из рук у него никак нельзя было выбить. Ну а если он умирал в бою, то зелье продолжало действовать точно так же, как и в последний момент его несчастной жизни, и пальцы прилипали к мечу навечно.

— Мертвая Рука! — воскликнул Гарри со смесью восхищения и ужаса.

— Мертвая Рука, — подтвердила Элайн, — доставляла много проблем мародерам. Чтобы забрать у покойника меч, им приходилось отрубать эту руку и варить ее в котле или складывать на муравейник, чтобы насекомые объели плоть. Ну или покупать у нас Поцелуй Хаги — это зелье прекрасно очищало рукоять от любых мертвых рук. Если, конечно, не использовалось зелье Всех Святых. О! Кстати! В Темные Века была еще одна забава — зельем Мёртвой Руки мазали человеку спину и вывешивали его на стену с верхушки башни. Естественно, падать он не хотел, и зелье приклеивало его к стене.

— И что дальше? — спросил Гарри, внутренне предчувствуя что-нибудь ужасное.

Предчувствие его не обмануло.

— И дальше он висел, — добавила Элайн, — пока не решал упасть и разбиться в лепешку. А если не хотел, то висел так до самой своей смерти от жажды и голода, а потом продолжал висеть уже после, ведь смерть действия зелья не отменяет. Пока его не склюют вороны.

— И сколько их так оставалось висеть? — Гарри даже передернуло от страха перед жестокостью таких "забав".

— Этого не было написано, — сказала Элайн, — Думаю, в те времена людей интересовал не результат, а скорее, сам процесс.

— Какой кошмар! — выпалил Гарри со всей возможной искренностью, — Хорошо, что те времена давно прошли!

— Это да, — заметила Элайн, — но поговаривают, что кое-где они все ещё идут.

Переделывать ничего не пришлось: ладони и стопы Элайн были крупнее человеческих, и ее старый размер оказался Гарри почти впору, разве что перчатки были немного узковаты и чуть длиннее в пальцах. Элайн достала себе еще один комплект, заметно большего размера.

— Делай как я, — скомандовала она, — перепрыгивай через волны, а то они противно заливаются через верх. И не думай. Просто беги. Чем меньше думаешь, тем легче зелью слушать твои желания.

Она свесилась на руках с края отвержденного магией брезента и спрыгнула в воду. Гарри с любопытством посмотрел вниз. Элайн стояла на воде, и поверхность лагуны, казалось, слегка прогнулась под ее ногами. Она ловко перешагнула через подкатившуюся волну и задрала голову:

— Ну чего ты?

Гарри вцепился в край брезента и с замиранием сердца повторил ее маневр. Перчатки стали неприятно липкими, хотя при этом совершенно сухими. Они просто намертво вцеплялись в кожу. Вода под ним ощущалась как покрышка автомобиля — твердая, но при этом податливо-прогибающаяся.

— Давай к той скале! — азартно выкрикнула она и бегом ринулась к огромному валуну, что загораживал их от открытого моря.

Гарри побежал следом, неуклюже шлепая ногами по поверхности и прыгая через ленивые волны.

— Вздумаешь падать — падай на ладони! — вопила Элайн, вырвавшись далеко вперёд, — Зелье только на них!

Гарри вспомнил рассказ Элайн об охоте на Фонарника. Выходит, сейчас он мог опереться только на перчатки и обувь, и падать действительно было нежелательно, тем более, что бежали они в сторону увеличения глубины. Элайн, добежавшая до темной выветренной спины валуна, прыгнула на него и ловко побежала вверх на руках и ногах, опять диковинно изогнувшись в спине. Гарри достиг скалы, когда она уже взобралась на вершину, поэтому он не торопился, переставлял руки и ноги со всей аккуратностью, изо всех сил стараясь не думать о процессе лазанья. Слегка запыхавшись, он оказался на огромном валуне и уселся рядом с Элайн. Перед ними раскинулся морской простор. Набежавшее облако закрыло солнце, и в его тени вода сделалась грозного серо-голубого цвета. Волны, уже совсем не ленивые, как под защитой скал, а широкие, вздымающиеся валы, с шумом бились о камень под ними. Гарри посмотрел на далекий горизонт, за которым, в ещё более далекой Франции, должно быть, сидела сейчас Гермиона и ела какие-нибудь французские сладости или лягушачьи лапки, и его переполнял восторг, словно и не он вспоминал о кузене и его тупых дружках еще минуту назад.

— Э-э-э! — заорал он изо всех сил, повернув лицо навстречу мокрому морскому ветру.

Гарри решил, что непременно выберется на море ещё раз, и тотчас же сообщил о своем желании Элайн.

— И грот нам не попался, — добавил он.

— Грот — отличная штука, — согласилась Элайн, — особенно в таких вот местах, куда не доберутся магглы. Могли бы забрать его себе и пожить там как хексы. Я, правда, не знаю, как прятать их при помощи магии, ведь пишог не переносит соленой воды. Я же все-таки болотная хага, а не морская.

— А ведь с такой обувью мы могли бы забраться обратно в башню через окно, — огласил Гарри еще одну идею и сам ей обрадовался, — даже если у нас не будет метлы!

— Не видела ни на одном волшебнике такой обуви, — ответила Элайн,- и папа ни о чем подобном не рассказывал. Я побоялась себя выдать. Но тебя-то за хагу никто не примет. Я надеюсь, таких идиотов в Хогвартсе нет. Хотя папа говорит, что у человеческой глупости нет пределов. Приносил он тут одну газету... Какого бреда там только нет, Гарри! Как тебе заговор Фаджа с Гнилозубами, чтобы ограбить гоблинов? А мозгошмыги или морщерогий кизляк? Издает один его школьный приятель, чокнутый Лавгуд. Придурок Локхарт на его фоне — просто образец благоразумия. Правда, плохо над ним смеяться. Ужасная история. Его жена экспериментировала с чарами. Равенкло, и она, и он, само собой. Что-то пошло не так, и она умерла. Прямо на глазах своей малолетней дочери...

— Ужас! — вырвалось у Гарри.

— Угу, — подтвердила Элайн, вздохнув, — Вот он и чокнулся. И дочка его чокнулась. Не то, чтобы совсем, а так, слегка повредились в уме. Папа берет у него газету, не хочет отказывать. И даже не спорит об этих кизляках.

Они помолчали немного.

— Ну и есть еще одна проблема с этим способом входа в Хогвартс, — решительно сказала Элайн, видимо так же, как и Гарри, решив избавиться от непрошенных мыслей.

— Какая? — полюбопытствовал Гарри, потому что он никаких проблем не видел, напротив — он видел их решение.

Элайн обернулась на утес, где в расселине вместо грота морской ведьмы на полосе брезента стояла их палатка.

— Кажется, этот утес по высоте примерно как Астрономическая башня, — оценивающе протянула она, — давай залезем на него, и ты сразу поймёшь.

Они спустились к воде (удивительные броги не желали скользить, и нужно было перебирать ногами), и Гарри с еще большим восторгом побежал обратно. Совет "не думать" был чертовски хорош. Он просто мчался по твердеющей водной глади и хотел лишь, чтобы каждый день его был таким же. Достигнув подножия скалы, они быстро миновали свою брезентовую палубу с палаткой и ее крышу, и вылезли на практически вертикальный склон, ведущий к самой вершине. Тут лезть стало значительно тяжелее: прижавшись к стене, было очень неудобно выворачивать ступни, а лезть прямо заставляло нагружать руки, и часть веса приходилась на ладони. Элайн избрала именно этот способ и принялась ловко и размеренно подниматься вверх. Она теперь действительно выглядела как некий искалеченный паук с половиной из необходимых восьми лап. Гарри упрямо лез следом. Запястья ожидаемо заныли уже на середине восхождения, он начал дышать как паровоз, и если бы не Элайн, уже сделал бы перерыв. Но Элайн продолжала лезть все выше, и он, сцепив зубы, лез за ней следом. Наконец они достигли вершины. Элайн отошла подальше от края и выпрямилась, глядя куда-то вдаль. Гарри выполз следом и готов был уже упасть на камень, но взглянув на свою подругу, стал рядом, хотя ноги его уже подгибались от усталости, а руки немилосердно ныли. Он уже и так едва не выставил себя нытиком и слабаком, и его спасло то, что думать о врагах у хаг оказалось обычным делом. Валяться, высунув язык, вряд ли было таковым, поэтому он принял невозмутимый вид и тоже принялся таращиться вдаль.

— Вот для чего нужна метла, — задумчиво произнесла Элайн, — чтобы видеть вот это. А не гоняться за тупыми мячами.

Гарри повернул к ней голову. Она стояла, повернувшись в профиль, похожая на странную маленькую валькирию в джинсовой куртке, пряди волос выбились из ее хвоста, небрежно перетянутого привычной змеиной кожей, и ветер играл ими, то завивая их вокруг узкого вытянутого лица, то кидая в глаза. Странное чувство оцепенения напало на Гарри, подобие какого-то жамевю⁽³⁾, все вокруг стало казаться таким настоящим, таким взаправдашним, словно он все это время спал, и вдруг внезапно проснулся. Он подумал, что, верно, в далекой Норвегии морские ведьмы тоже выходят на берег из своих пещер и так же смотрят на свои фьорды... И чем, интересно, завязывают они свои волосы? Возможно, у них есть свои морские змеи. И зачем вообще эти змеи?

Элайн скосила на него свои лисьи глаза, глубоко посаженные над длинным узким носом, сама до ужаса похожая на огромную лису:

— Ты странно смотришь. Как гоблин на холодное железо, — тут она улыбнулась и хлопнула его по плечу, едва не сбив с ног, так как он и так кое-как стоял, — А ты молодец! Другой бы повис где-нибудь на середине или валялся бы сейчас как червяк. А ты крепкий, хоть по тебе и не скажешь!

Она уселась на камень, и Гарри радостно уселся рядом, потому что еще чуть-чуть, и он сам бы упал, так дрожали ноги от усталости.

— Давно хотел спросить, — сказал он, — зачем тебе змеиная кожа?

— О, это?! — она распустила и вновь ловко связала свою черную гриву в пучок, — Змеиная кожа входит в состав многих зелий, изменяющих внешность. Гадючья — в зелье Молодоры, бумсланг — в Оборотное. Я в этом году целый котел извела. Даже на голове ингредиенты, видишь?

Она рассмеялась, и Гарри счастливо поддержал её, хотя сам не понимал, что тут веселого, да и не хотел понимать. Они посидели еще немного, но ветер на вершине был довольно прохладным, и пришлось лезть обратно. Спускаться вниз было не в пример легче.

— Ты действительно сможешь влезть в окно, — согласилась Элайн, когда они спустились вниз и потратили пук веток, чтобы волшебная печь согрела им кастрюлю молока, — но, боюсь, нашему Рону будет тяжеловато. Да и вопросы он может задать неудобные. В учебниках о хагах мало что написано, я посмотрела. Но он может знать что-нибудь из рассказов, он же чистокровный. Я думала, Гермиона будет самой опасной — эта девчонка умна и чертовски наблюдательна. Но спасибо Локхарту: она, похоже, всерьёз верит этому идиоту, а он в той книжке такой чуши понаписал, что она теперь, думаю, не узнает хагу, даже если будет смотреть на нее в упор.

Гарри хотел было сказать, что и сам почти чистокровный, ну, может, без малого, и ничего, но решил, что пока не стоит. Кто знает, что там за заморочки у хаг с чистокровными, и надо бы для начала выяснить все наверняка. Они перекусили сэндвичами с мясом и майонезом, который так понравился Элайн, доев до конца банку (стараниями в основном Элайн), запили все это горячим шоколадным молоком, и Элайн вытащила наружу черенок и железо из сумки. Железом оказалась груда небольших шестерен, видимо деталей от какого-то автомобиля или трактора, вернее одни их зубчатые венцы — ступицы изнутри были грубо вырезаны газовым резаком, и на неровных, иссиня — черных срезах остались капли окалины. Элайн рассекла длинный черенок Режущим на две палки-дубинки и сейчас ровняла срезы.

— Имран сделал, — пояснила она, видя интерес Гарри к шестерням, — У магглов есть такая трубка с газами. Горит голубым огнём. Жаркий, как драконье пламя. Видишь, даже железо горит.

Гарри видел подобные вещи на стройках, и потому лишь кивнул. Закончив работу, Элайн ткнула в дубинку палочкой:

— Редуцио!

Дубинка слегка похудела, и Элайн без труда одела на один из концов тройку изуродованных шестерен.

— Не настоящий пернач, но лучше, чем просто палка, — сказала она довольным голосом, — Финита!

Дерево тихо захрустело, когда опаленные кислородом венцы впились в расширяющееся дерево.

— Теперь не спадёт! — объявила Элайн, подняв дубину и ловко, со свистом рассекаемого воздуха, прокрутив ее в руке, — А то прямо как голая хожу. Правда, Гарри? Хочешь попробовать? Я специально две делаю: тебе и мне.

Гарри взял свежесооруженное оружие и тоже помахал им туда-сюда. Грозная дубина оказалась не такой уж и тяжелой, и на взгляд Гарри, не тянула на сокрушителя гриндилоу.

— Легковата, — заметил он, — я думал, будет тяжелее.

— А она и не должна быть тяжелой, — возразила Элайн, — чаще всего важнее ударить быстрее, чем сильнее. Что толку в сильном ударе тяжелой дубиной, если ты не успеешь? Гриндилоу тебе много времени на раздумья не даст, уж ты мне поверь! Я у тебя их оставлю, потому что не очень-то удобно идти к тебе в гости с дубинкой. Держи их в кофре, чтобы всегда были под рукой — так удобней и спокойнее.

Дубинка не сильно успокаивала Гарри, но он списал это на то, что был непривычен к подобному. Отец Элайн говорил, что дубинка полезна на болоте, да и в самом деле: вдруг на него нападёт какая-нибудь собака или еще кто, а пользоваться магией можно не везде. Гарри подумал, что такой дубиной можно неплохо "отблагодарить" бульдогов тетки Мардж, а уж с использованием метлы и Мантии можно отыграться на них за все те долгие минуты сидения на дереве и заборе под хохот Дадли. Вещь и вправду полезная, решил он и немедленно положил дубину в кофр. Элайн тем временем так же быстро соорудила вторую.

— Потом выжжем узоры и надписи, — сказала она, — пока и так сойдёт. Чем займемся?

Гарри с удовольствием побродил бы в море еще раз, но эту идею пришлось оставить — пока они лазили по скалам и обедали, вода под ними поднялась, и очень ощутимо, а волны, огибавшие валуны вокруг лагуны, стали выше и теперь уже не ласково лизали прибрежные камни, а хлопали по ним с силой и яростью, почти такой же, как и снаружи. Кажется, они действительно прилетели во время отлива, а сейчас вода возвращалась.

— Ты прямо как хекса! — воскликнул Гарри, глядя вниз на беснующуюся воду с края платформы, — Точно! Прилив! Ну, раз в воду лезть нельзя, побудем хексами еще раз — может, поищем пещеру?

Они расколдовали и смотали "крышу", свернули и погрузили в кофр палатку и, усевшись на метлу, расколдовали "пол". Затолкать его обратно в кофр, сидя на метле, оказалось сущим мучением, но они всё-таки совладали с упрямым брезентом, приклеив верхний конец к скале и закатав его в рулон; после чего укутались в Мантию и отправились в полет вдоль побережья. Разделение труда делало их поисковый поход детской забавой: Гарри наслаждался полётом, борьбой с порывами ветра и завихрениями над утесами, внезапно налетавшими то с одной, то с другой стороны, а иногда и снизу или сверху, но чаще он просто глазел по сторонам, разглядывая то вздыбленные пласты сланца или известняка, то длинные песчаные косы, то сельский пейзаж на побережье. Элайн, дорвавшаяся до бинокля, с видимым удовольствием рассматривала в оптику перспективные с точки зрения поисков морской пещеры места и командовала, к какому месту берега им надо подлетать.

— Если мы найдем такой грот, — тараторила она, — то, думаю, можно обойтись пока и без защиты. Ведь если его до сих пор не нашли магглы, то ещё какое-то время он подождёт. Просто не будем хранить там ничего ценного, а в следующем году выучим Магглоотталкивающие чары. Скажем, что для проекта часов — профессор Флитвик должен отнестись с пониманием. И заколдуем уже как положено.

План был прекрасен, и они потратили на поиски уйму времени, исследовав значительный кусок побережья. Пещеры не нашлось, но и Элайн, и Гарри ничуть не расстроились. Они уже решили, что это точно не последний их визит к морю, и в следующий раз, может быть даже завтра, если им не будет лень, они продолжат поиски: рано или поздно удача им улыбнется, ведь и Рим не сразу построился. Чтобы не заблудиться, они оборвали свой маршрут, достигнув прибрежной деревушки, название которой записали на листе пергамента — найти населенный пункт будет точно уж точно легче, чем безымянный кусок берега — и устроили небольшой привал перед полетом назад.

— Очень полезная вещь! — воскликнула Элайн, бережно положив рядом с собой бинокль, — Особенно если живёшь среди магглов. За ними надо следить постоянно. Я бы на твоем месте без него вообще никуда бы не летала.

Гарри гордо улыбнулся, потому что он так и делал. Тут он был целиком и полностью с ней согласен, и очень гордился тем, что додумался до этого самостоятельно. Они вновь раскрасили себе одежду в зелёные цвета и уселись у палатки среди кустов на каком-то непримечательном холме.

— Давай в этот раз полетим с перерывами? — предложил Гарри, — а то с утра у меня все тело затекло.

— Угу, — довольно кивнула Элайн и замурчала какую-то песенку, в которой были слова про ветер и что-то из корабельных терминов.

Наверняка маггловская, подумал Гарри, ведь у хаг вроде бы не было кораблей, хотя, возможно, у норвежских хекс они и были, ведь не зря их называли морскими ведьмами. Это напомнило ему об еще одной вещи, и он полез в палатку за плеером. Когда Гарри вернулся, Элайн все еще гудела себе под нос, вертя в такт песне концом ступни.

— Жаль, что я не захватила с собой кротту, — сказала она, — Хороший день выдался. Да, Гарри?

Гарри сунул в плеер кассету, где была музыка похожая на ту, что играла в машине Имрана и торжественно положил плеер на колени Элайн.

— Это у магглов вместо кротты, — пояснил он и напялил на неё наушники.

Элайн удивлённо посмотрела на него, а потом белозубо улыбнулась.

— Мерлин меня отпинай! — неестественно громко произнесла она, очевидно, пытаясь перекричать музыку, звучащую у нее в ушах, — Маггловская музыка, только без автомобиля! И без проводов в стене! Такие маленькие у них тоже есть?

Гарри кивнул и показал ей как регулировать звук. Элайн дослушала песню до конца, а потом взорвалась сотней вопросов. Гарри с видом эксперта принялся рассказывать все, что успел узнать.

— Только вот эти вот штуки, батарейки, быстро истощаются, — пояснил он, — так что слушать долго не выйдет, надо всё время покупать новые.

— У магглов нет магии, — задумчиво выдала Элайн, усиленно потерев нос, — Как ты думаешь, законы Гампа на них действуют? Если скопировать эти штуки чарами Копирования?

Гарри от досады так хлопнул себя по голове, что едва не сломал очки:

— Черт побери, Элайн! Я не пробовал!

Батарейки были немедленно скопированы и вставлены в плеер. Плеер работал. Гарри зло взлохматил свои волосы, хотя на самом деле готов был вырвать из головы клок, таким идиотом он себя чувствовал.

— Ты просто привык мыслить по-маггловски, — попыталась утешить его Элайн, видя его досаду, — Твои магглы замучили тебя. Ничего — поживешь на воле, и мозги сами собой встанут на место.

Гарри был очень благодарен ей за сочувствие, но чувство досады за собственную глупость никуда не делось. Ведь ему не нужно было покупать несколько комплектов батареек, достаточно было всего одной исправной, и он мог копировать ее сколько угодно раз. Элайн тем временем пошла еще дальше и скопировала весь плеер целиком:

— Послушаю потом у папы, — пояснила она, нацепив наушники и с удивлением тут же сняла их, — Что за чёрт?! Гарри!

Гарри приложил наушник к уху. Музыка по-прежнему исправно играла, но ее перекрывал громкий шипящий треск. Он схватил свой оригинал — там никакого шума не было. Они переглянулись.

— Музыка записана в этих вот коробках с лентой, — начал Гарри, повертев в руках кассету, — Может, Джеминио не может ее скопировать?

Он сунул копию кассеты в оригинал плеера и нажал на кнопку. Рок остался роком. Никакого шума.

— Дело не в ленте, — заключила Элайн, — А в чем-то ещё. На сколько частей можно его разобрать?

Гарри мог только отсоединить наушники. Копия наушников работала исправно, что оставляло лишь одного виновника.

— Шумит сам плеер, — уверенно сказала Элайн, — а это значит, мы с тобой нашли исключения из закона Гампа для маггловских предметов.

— Точно! — воскликнул Гарри, чувствуя азарт первооткрывателя.

— Чары Копирования делают копию, — пробурчала Элайн, вертя в руках плеер, — но это ведь не настоящий предмет. Копия ингредиентов не годится для зелий. И копии вещей не стоит зачаровывать — это очень ненадежно. Похоже, электричество тоже как-то различает копию и настоящий предмет.

— Но не всегда, — добавил Гарри, — ведь наушники работают, да и батарейки тоже.

— Верно, — согласилась Элайн, — Перспикуа!

Она коснулась палочкой плеера, и корпус его стал совершенно прозрачным, явив миру свое нутро: сложную машинерию тяг, колесиков, пластинок с одной стороны, и покрытые припоем и мелкими деталями печатные платы с другой.

— Кажется, такое мы не разберем, не сломав, — заметила Элайн, глядя внутрь.

Гарри вспомнил, как Флитвик говорил о том, как Элайн смогла его удивить прозрачным арбузом. Чары Прозрачности и в самом деле были полезны для изучения неизвестных штук, а не только для того, чтобы делать окна в простынях для Невилла. Он незаметно вздохнул: мало было знать нужные чары, нужно было ими пользоваться. Элайн словно думала магией, она колдовала как дышала, легко и не задумываясь. То, что она только что проделала, знал и Гарри. И у него было немало дней, чтобы сделать то же самое, но ему это просто не пришло в голову. Кажется, Элайн была права, и проклятые магглы действительно измучили Гарри и извратили ему мозг. Теперь он уже совершенно по-другому посмотрел на замечание Элайн о том, что Гермиону испортили магглы. Что, если это действительно так? Тогда и его они испортили. Просто он был настолько глуп и бестолков, что не замечал этого. Ведь и Гермиона поначалу спорила, а ведь она вовсе не дура, даже Элайн это признала.

Элайн уже загрузила кассету в прозрачный плеер и, нацепив наушники, с видимым удовольствием наблюдала за вращающимся механизмом.

— Интересная штука, — опять неестественно громко пояснила она, — Дорого стоит?

— Дорого, — признался Гарри, — Хочешь взять и послушать?

— Так я и так слушаю! — она стянула с головы наушники и довольно обернулась к нему.

— Я имею в виду, дома, — пояснил Гарри, — Возьми его с собой.

— А как же ты? — удивилась Элайн.

— Я ни черта не понимаю в музыке, — заявил он как можно увереннее, — А ты сможешь послушать и узнать, какая музыка стоящая. Там есть американская сельская. Возможно, она сгодится для индейцев.

Элайн вскочила и восторженно хлопнула его по спине, и он подумал, зачем Элайн, с такими жесткими руками, вообще нужна дубина. Гарри улыбнулся. Возможно, он и не зря купил этот дурацкий плеер. Элайн, сама того не зная, подарила ему лес, море и все остальные прелести лета, и он хотел вернуть обратно хотя бы кусочек этой радости.

Он притащил всю коллекцию кассет, и Элайн вновь вернулась к плееру.

— Ты знаешь, Гарри, — весело говорила она, — а ведь этот эффект, возможно, мы открыли первыми! Когда появились эти коробки? Не думаю, что много волшебников пытались их копировать. Мы изучаем законы Гампа, а лет через десять будут изучать законы Гампа с дополнениями Муншайн-Поттера! Как ты вообще додумался купить эту штуку?

— Просто в голову пришло, — пожал плечами Гарри, — А можно это добавить в нашу книгу?

— Конечно, можно! — уверенно подтвердила Элайн, — Вот ты везучий чёрт! Ты нам уже столько идей нашёл: и про диадему Ровены, и про кальмара, и про черные книги тоже ты придумал. Здорово, что мы встретились, верно?

И Гарри счастливо кивнул, потому что это действительно было здорово. Это уж точно.

1) В таких гротах и пещерах, согласно шотландским, ирландским и норвежским легендам, обитают морские фэйры — мерры или моргены. В одной из таких пещер, размытой приливом, были найдены знаменитые Chessmen of Lewis — Шахматы острова Льюис — набор из 78 шахматных фигур, изготовленных в средние века. Материалом для большинства из них послужил моржовый клык, а остальные выполнены из китового зуба. Фигуры вместе с 14 шашками для игры типа нард и пряжкой для ремня были обнаружены в 1831 году на шотландском острове Льюис (Внешние Гебриды). Этот набор послужил прототипом для волшебных шахмат в первом фильме о Гарри Поттере. По рассказам, рабочий, нашедший набор, был так напуган зловещим видом фигур, что бросил лопату и убежал, решив, что наткнулся на гнездо спящих фэйров. Но жена заставила его вернуться и забрать их. В каноне в подобном гроте Том Реддл спрятал часть своей души, заключённую в медальон

Вернуться к тексту

2) В 1931 г. траулер «Колинда» вытащил из воды крупный кусок торфа во время рыболовства близ Ауэр-банки (Ower Bank), в 40 км к востоку от Норфолка. В торфе был обнаружен наконечник из оленьего рога длиной 220 мм, позднее датированный возрастом 4000—10 000 лет, периодом, когда эти места покрывала тундра. Фрагмент черепа неандертальца, возрастом около 40 000 лет, был обнаружен в материалах, вычерпанных из Мидделдипа в 16 км от побережья Зеландии, и был выставлен в Лейдене в 2009 году

Вернуться к тексту

3) Жамевю́, или жаме́ вю (фр. jamais vu — «никогда не виденное») — состояние, противоположное дежавю, внезапно наступающее ощущение того, что хорошо знакомое место или человек кажутся совершенно неизвестными или необычными, как бы увиденными в первый раз. Возникает впечатление, что знания о них мгновенно и полностью исчезли из памяти

Вернуться к тексту