Вии-бурудха (джен)

Ранняя заполночь. В ноутбуке тихонько мурлычут «Арктические Мартышки». Сабрина забилась в своё оконное гнездо.

«Волшебный лак всё же имеет смысл покупать время от времени. Не воняет, и можно поменять цвет, еcли надоел. Но стоит, зараза… втрое против маггловского».

Она закончила покрывать лаком последний ноготь на левой ноге и пошевелила пальцами, любуясь работой. Определённо, этот оттенок вишнёвого очень ей подходил. Красить приходилось ночью, чтобы не мешался Гремлин. Он постоянно дразнился и рассуждал на тему того, что бессмысленно разрисовывать ногти на ногах, тем более в середине весны. Их же никто не видит. Глупый мальчишка, а самоощущение?

— Вот родится мне младшая сестричка, будем с ней вместе краситься, — сказала она вслух и покосилась на экран ноутбука: не пришло ли письмо.

А вот пришло.

«Привет. Сколько тебе нужно денег? Ну, примерно».

Э… И что на такое отвечать?! Сабрина подумала и отбила цепочку вопросительных знаков.

«А. Извини. Не с того начал. У нас тут вроде как есть ваканся секретаря в главном офисе. Ну, типа секретаря. Оживлённая переписка с бюракратами, своевременная подача отчётов и т.п. Сами зашиваемся. Я как зам должен посчитать, сколько мы можем предложить за это денег».

Она почувствовала разочарование и зависть… Эх, кому-то повезло. Повезёт. Но вообще Лиам — свин, что задаёт такие вопросы. После того, как она ему ныла про надоевшую работу и скучную жизнь. Мог бы догадаться, вообще-то, что бьёт по больному. Ну ладно.

«Слушай, ну я не знаю, сколько что у вас стоит. По уму, тебе нужно просто выяснить среднюю цену на рынке и предложить чуть выше, если вам нужен профи. Проще всего через агентство занятости, если у ваших такое есть. У нас бюро трудоустройства при Министерстве, а как у вас устроено, я не знаю. Ну или кинь клич по знакомым. Ты же вроде со студентами какими-то водился. И Этцель ваш тоже. Поищите там, выйдет дешевле. А так я не знаю».

«Не, ты не понела! Я именно тебя спрашиваю! Ну, сколько ты сейчас получаешь, и за сколько тебя стоит уговаривать переехать к нам! Я под тебя выговорил эту вакансю».

Ей хотелось кричать, визжать и ещё побиться головой об стену. Ну почему, почему всё так! Она же всё равно не поедет, не сможет поехать. Мама на последнем месяце, с работы её никто не отпустит до истечения срока контракта… Да она сама струсит же! Нужно быть полной дурой, чтобы поехать неведомо куда, на другой край света, работать к приятелю по переписке. Да бред же!

«В галеонах выходит триста, после уплаты налогов. Это примерно полторы, если в фунтах. Но здесь я живу с родителями, а у вас придётся что-то снимать. Не представляю ваших цен».

«Шикарно. 450 в галеонах покатит? Могу попробовать выбить полтыщи, но это сложнее. У меня лимиты. С жильём есть вариант, примерно за полста в месяц, комната при баре. Держит моя тётка, я уже предварительно пробил тему. Она не против. Если будешь в силах, сможешь по вечерам взять там подработку, место классное, а ей нужны руки. Но это если сама захочешь, а не условие. Ну как?»

«Слушай, я бы хотела. Очень-очень. Но это сложно. Я должна поговорить со своими. Сколько у меня есть на подумать?»

«Ну не сколько угодно, но месяц я точно могу ждать. Я бы тоже очень хотел, что бы ты смагла. Мне кажется, ты отлично впишешся».

Следующий день прошёл сомнамбулически. В третьем часу ночи Сабрина всё же уложила себя спать (не докрасив вторую ногу: руки дрожали так, что побоялась перепачкать лаком весь подоконник). На работе она почти не обращала внимания на брюзжание миссис Эджкомб. На своё удивление, ничего не напутала и даже удостоилась одобрительного кивка от мистера Уизерби, когда сдавала отчёт. Ну, по крайней мере, она хорошо делает то, что делает. И может быть, и на новом месте не опозорится… сразу. Эх…

Отдельное место в её сомнениях занимал Лиам. Разумно ли доверять человеку, с которым знакома только по переписке? Он кажется очень хорошим, надёжным, работу вот предложил... А какой он на самом деле? Конечно, у неё есть палочка, и она вовсе не беспомощна, и... Но всё же, всё же... Оказаться в чужой стране, среди чужих посторонних людей... Ну вот одно хорошо — язык учить не придётся. Но всё равно ужасно... восхитительно ужасно.

Дома она бродила с отсутствующим видом и делала всякие мелочи по хозяйству, пока мама наконец не поймала её в кухне. Отец ещё не вернулся с работы, а брат снова ушёл к своему приятелю Дияру.

— Что у тебя случилось? Ты ходишь сама не своя. Я могу чем-то помочь?

— Да ничего не случилось… Мам, мне работу предлагают. В Австралии. Это Лиам, помнишь, я тебе рассказывала? У них в Отделе вакансия, он написал… но я не знаю.

— Ты хочешь поехать? Только честно.

— Я… я не знаю. Хочу, да, очень хочу. Но боюсь. И как же ты?..

— Если действительно хочешь, я думаю, тебе стоит поехать. Если не понравится, всегда сможешь вернуться. Какой-то опасности я не чувствую. Знаешь, я ведь гадала на этого Лиама. Мне кажется, он хороший человек. И ты ему нравишься.

— А как же ты? Тебе скоро… ну, у вас с папой появится третий. Нужна будет помощь.

— Миссис Джонсон горит желанием помогать. Она уже отдохнула от внуков, и ей теперь одиноко. Так что одна я не останусь, не переживай.

— Знаешь, ма, это так странно… Я, честно, боялась этого разговора. Ты не обидишься на меня? Точно-точно? И не будешь волноваться?

Мать обняла её, осторожно провела пальцами по её лицу. Вздохнула.

— Конечно, я буду волноваться. Но это не значит, что тебе не стоит ехать. Я не обижусь. Точно-точно.

Сабрина просияла:

— Мамочка, ты самая лучшая!

Миссис Фезерстоун покачала головой.

— Дело совсем не в этом. Саби, ты помнишь, чтобы я когда-либо говорила с тобой о своей матери?

Сабрина нахмурилась.

— Нет. Кажется, нет. Точно нет, я бы запомнила.

— Ей очень не нравился Джон. И она всегда была против наших отношений. Настолько, что попыталась его проклясть. У нас там... многое было иначе. Если бы я не знала этих чар, твой отец… Словом, мы уехали оттуда, и с тех пор я не могу с ней общаться. Я не знаю, что ей сказать после всего, что она натворила. Мама всегда хотела повернуть мою жизнь по-своему. Её совсем не интересовало, чего хочу я. Саби, мне бы очень не хотелось оказаться на её месте. Я решила, что никогда не поступлю так, как она.

— Да. Наверное, я понимаю. Но всё равно. Я беспокоюсь, что тебе будет тяжело без моей помощи, с двумя-то детьми.

— Может, и будет. Саби, третий ребёнок — это наше с твоим отцом решение. Не твоё. Если я говорю тебе, что справлюсь, то, наверное, я знаю, о чём говорю. В конце концов, когда у меня была одна ты, со мною не было никого, кроме Джона. Мы были одни, в чужой стране. Сейчас всё иначе. Я не хочу расставаться с тобой, это правда. Но это не то «не хочу», которое должно определять твою жизнь. Я вижу, что ты здесь несчастлива. Да, не спорь. Попробуй себя где-то ещё. Ты всегда сможешь вернуться.

* * *

Люциус Малфой сжимал в руке мобильный телефон. Сна как не бывало.

Сперва его взбесил этот звонок в пять утра с неизвестного австралийского номера — и это при том, что он лёг в половине четвёртого! Это не был номер его сиднейского… контрагента, поэтому он позволил себе не быть любезным.

— Кто бы вы ни были, задумайтесь о том, мистер, что разница во времени между нами — девять часов, — со всей доступной ему ледяной язвительностью сообщил он невидимому собеседнику. — Итак, что вам нужно?

В телефоне послышался вздох, кто-то закашлялся.

— Это Люциус… Люциус Малфой? — произнёс странный… странно знакомый голос.

Да нет. Не может этого быть.

— Да, кто это говорит? — резко ответил Малфой.

— Люциус… Это Уолл… Уолден МакНейр.

Пауза.

— Откуда мне знать, что это не... дурацкий розыгрыш? — Малфой намеревался спросить это жёстко, но голос на последних словах его подвёл.

— Я сломал палочку, когда учился аппарации, — услышал он после короткой паузы. — Ты купил мне новую. И я никому об этом не говорил.

Пауза.

— Уолли... Быть не может! — выдохнул Малфой. — Это в самом деле ты?! Но как?! Откуда?

Кажется, он за десять секунд задал больше идиотских вопросов, чем за последние десять месяцев.

Или даже лет.

Хотя нет. Точно нет. Не лет.

— Издалека, — в трубке раздался такой знакомый смешок. — Из Австралии на самом деле. Думаю, что это не секрет, — в голосе прозвучало некоторое сомнение. — Но я не уверен, что могу рассказывать подробности. Просто пока не знаю. И я очень рад тебя слышать.

— Это полностью взаимно, — Малфой чувствовал, как его губы растягивает совершенно идиотская счастливая улыбка. — Но всё-таки... Откуда у тебя этот номер?

— Ты не поверишь, — в трубке так знакомо усмехнулись. — Из телефонной книги. Здесь такая есть. И ты в ней. Знаешь, я меньше всего ожидал, что ты будешь пользоваться маггловскими штучками.

— А, — Малфой рассмеялся с некоторым смущением, — это всё бизнес. После того, как... словом, я теперь много зарабатываю на магглах. В смысле, ещё больше, чем среди наших. Pecunia non olet. Но расскажи лучше, как ты сам, — оборвал он себя — в кои-то веки ему интересней было послушать собеседника. И добавил осторожно: — Если можешь. Что можешь.

— Я... Знаешь, пожалуй, что и хорошо, — как-то задумчиво проговорил его собеседник. — Уж всяко лучше, чем в последние десять лет. Я почти свободен и работаю, — он задумался, — ну примерно так же, как работал в министерстве, только лучше. Намного лучше, знаешь… Местные довольно странные, но так даже проще. Это совсем другая жизнь, Люциус. Мне и не сравнить, насколько другая. И я пока не знаю, не сделал ли я глупость, позвонив тебе. Пока не выяснил всех нюансов своего положения.

— Судя по всему, не так уж тебе там и плохо, — заметил Малфой.

— Ладно, — голос прозвучал шутливо, — однажды я вернусь, и мы сравним впечатления.

Повисло напряженное молчание.

— Уолл… — заговорил наконец Малфой и почувствовал, как его собеседник на том конце буквально заледенел от дурного предчувствия. — Уолден, тебе не позволят вернуться. Никогда.

— Что?.. — хрипло спросил МакНейр. — Почему?! Откуда ты знаешь?

— Было ещё одно слушание, уже после того, как тебя отправили, — пояснил Люциус. Говорил он как будто через силу. — Секретное слушание. Через пять дней, по двойному представлению, министра и главы аврората. Из наших в жюри вошёл только Паркинсон. Не знаю, чего ему стоило туда протиснуться. Кажется, это Бёрк подсуетился. Голосовали четыре пункта, Паркинсон сумел отвести один: о том, чтобы при попытке вернуться без разрешения или тайно ты был бы без дополнительного суда помещён в Азкабан пожизненно.

— Это, наверное, радует, — после долгой паузы проговорил МакНейр, и Малфой с удивлением понял, что его тон звучит… ну, нормально. — А что за остальные три?

— Первое: не считать твоё дело прецедентом, — Малфой перешёл на деловой тон. — Затем — решение о том, что твоя ссылка является бессрочной и пожизненной. Ну и что твой приговор не подлежит пересмотру даже в силу вновь открывшихся обстоятельств или по ходатайству «достойных членов волшебного сообщества». Это постановление не публиковалось, оно сразу перешло в число секретных актов Визенгамота. Правда, Паркинсон настоял, чтобы копия ушла министру Квинсленда.

Они поговорили ещё немного: Люциус бегло рассказал про общих знакомых, про старого МакНейра, с которым он поддерживал общение. Старик неизменно отказывался от какой-либо помощи. Уолден вдруг торопливо начал прощаться и прервал звонок. Люциус только и успел спросить напоследок:

— Послушай, я могу рассказывать об этом разговоре? Хотя бы Нарциссе?

— Нарциссе — да. Кому-то ещё, пожалуй, не стоит.

Когда связь прервалась, Люциус Малфой откинулся на подушки и задумался.

Когда Бёрк, посмеиваясь, рассказал ему об «особом условии», которое выдвинули по сделке австралийцы, он чуть было не набросился на него с кулаками. Но не набросился. Не в его положении бить лицо члену Визенгамота. К тому же... Может быть, для МакНейра так будет и лучше. Азкабан и без дементоров не был местом, где стоило провести остаток жизни. Особенно без дементоров. А на амнистию рассчитывать не приходилось. В ближайшие пару десятков лет.

Нарциссе он ничего тогда не рассказал. Для себя Люциус Малфой оправдывал это нежеланием понапрасну её волновать. На самом же деле он опасался, что Цисса заставит его узнавать подробности или, того хуже, что-то делать. Что-то энергичное, бессмысленное и очень затратное. Потому что «Уолли нам свой, почти член семьи».

Сам он потихоньку наводил справки через своих деловых партнёров и агентов. Безрезультатно. Каторжник МакНейр ни по каким бумагам в службе виз-шерифов Квинсленда не проходил. Как каторжник, во всяком случае. Что же до так называемого «Особого отдела», то он, этот отдел, старательно игнорировал все запросы. Прячут они его, что ли?

И тут вот этот звонок... Ему что-то очень не нравилось в происходящем, но Люциус никак не мог понять, относится ли это «не нравится» к МакНейру или же к сделке.

Сделка выглядела хорошей. Очень умеренно, не пугающе выгодной. Прежний владелец селитряных приисков, вернее, его представители, объясняли продажу тем, что средства нужны под новый проект, и поэтому они избавляются от непрофильных активов. И торговались они до последнего, и все стороны были согласны на разумные уступки... Но вот МакНейр... Кому и на что в Австралии сдался МакНейр?! Если на то пошло, откуда они вообще знают о его существовании?

Малфой очень не любил чего-то не понимать. Во всяком случае, в таких простых и ясных вещах, как бизнес. Поэтому он разберётся. Должен разобраться.

Он погасил ночник и наконец задремал.

* * *

МакНейр не сразу заметил, что рядом с ним, с его креслом стоит Урасима. Он скомканно простился с Малфоем, старательно не называя его по имени, и закончил разговор.

Урасима поправил очки.

— Вы звонили в Британию, — утвердительно сказал он.

МакНейр, помедлив, кивнул.

— Да. Я нашёл телефон старого... друга и не удержался. Мне не следовало?..

— В следующий раз воспользуйтесь служебным телефоном. У нас льготный тариф. А вас теперь огорчит счёт за международный звонок.

* * *

— Сын вашей подруги нарушает мои границы.

— Да? Как интере-есно! Тадао-сан, вы мне что, жалуетесь?

— Считайте, что так. И поскольку он сын вашей подруги, и более того, мой коллега, я вынужден воздерживаться от того, что бы мне хотелось с ним сделать в ответ на его заход. Но это не отменяет…

— А что бы вам хотелось сделать?

— Это, во-первых, не относится к делу, а во-вторых — даже не рассматривается. Так вот, это не отменяет…

— Тадао-сан, вы просили меня не интересоваться вашей личной жизнью? Просили. Я вам это обещала? Обещала. И что теперь? Теперь это исключительно ваши проблемы. Хорошего дня.

— Пани Доновска, я…

— Так. Хорошо. Вы уверены, что правильно интерпретировали его действия? Сосчитайте до десяти… или до ста. Ну? Да?

— Хм.

— Вот именно. Разбирайтесь сами, пожалуйста. У вас разные протоколы общения. Кто мне об этом вещал с умным видом, так это вы. И что теперь? Куда всё подевалось?

— Возможно, — через силу произнёс Урасима, — возможно, я в самом деле поторопился с оценкой ситуации.

Доновска удовлетворённо кивнула и демонстративно уставилась в документы.

Урасима медленно повернулся и направился на выход из кабинета.

— А кстати, что хотелось-то? — догнал его вопрос.

— В первую очередь — дать по шее, — отозвался он, не оборачиваясь. — А там как пойдёт. В таком деле нельзя загадывать наперёд.

— Угу.