Родная кровь (джен)

На улице тихо, будто никому не желая мешать, плакал дождик. Шерлок не знал, откуда он взял это сравнение. Наверное, сама обстановка настраивала его на поэтический лад. Купленный Майкрофтом загородный дом находился на отшибе и был окружен лесом, от которого было десять минут пешком до речки. Высокие французские окна на первом этаже открывали вид на лужайку и садик, за которым располагалась беседка. Сейчас в садике ничего не росло, но Шерлок знал, что Майкрофт заказал саженцы роз, пионов и тюльпанов. Наверное, брату уже давно хотелось заняться чем-то подобным — такая физическая активность хоть и не могла считаться полноценной «работой на ногах», но уж точно была приятнее монотонных упражнений на беговой дорожке.

Эвр сидела на полу, обхватив колени руками, и неотрывно смотрела на дождь. Они трое впервые приехали сюда несколько дней назад, и она сразу же облюбовала место у журнального столика, с которого лужайку и садик было видно лучше всего. Ее многочасовая медитация испугала бы Шерлока, если бы он не знал, как соскучилась сестра по столь обыденным и незаметным для большинства людей вещам, как дождь, свежий воздух, яркие краски деревьев и цветов. В «Шеррингфорде» она была заточена в четырех стенах, и ей не позволялись даже прогулки, поэтому подобная перемена ошеломила ее. Но, как видел Шерлок, ее воздействие было благотворным. Если все пойдет так и дальше, его мечта все-таки исполнится, и Эвр навсегда вернется домой.

С кухни в гостиную проникали ароматы вкусной домашней еды. Шерлок и не знал, как любит готовить их старший брат. Ему вспомнилась записка Фейт Смит, которую Эвр снабдила несколькими деталями. «Готовите с фантазией — значит, любите». Интересно, Эвр тоже умела готовить? Впрочем, глупый вопрос — она ведь умела все. И, наверное, любила готовить. Значит, в этом они с Майкрофтом были похожи. Шерлок вот никогда не воспринимал еду как нечто большее, чем источник насыщения.

Домик был маленьким, и они уже успели его «захламить». Майкрофт поставил в гостиной несколько книжных шкафов, а Шерлок реквизировал подвальчик, где собирался проводить свои химические эксперименты. У Эвр вещей не было, но братья быстро восполнили этот недостаток. Молли Хупер помогла им с выбором одежды, Майкрофт купил книги, а Шерлок — принадлежности для рисования (от старшего брата он узнал, что Эвр всегда любила рисовать). А еще оказалось, что все эти годы Майкрофт хранил несколько игрушек, уцелевших после пожара — плюшевого мишку, куклу в потертом платье, зайца, левое ухо которого было непоправимо изжевано тремя маленькими Холмсами. Теперь эта преданная братия вместе с остальными вещами обитала на чердаке, который Эвр выбрала своим обиталищем сразу же после приезда. Там поставили кровать, застеленную цветастым покрывалом, а над ней, на подоконнике — вазу с цветами, в которой Шерлок ежедневно сменял воду.

Приближалось время ужина, и в эту пору каждый из Холмсов был предоставлен самому себе. Майкрофт возился на кухне (предложения помощи он не принимал — в этом доме кухня была его вотчиной, и он сам управлялся с готовкой пищи), Эвр смотрела в окно, а Шерлок сидел в кресле у пылающего камина и старался занять себя книгой, но его мысли то и дело уходили в сторону, и он вновь и вновь удивлялся тому, какой спокойной стала в последние несколько месяцев его жизнь.

Возвращение Эвр стало его Рубиконом, и каждый новый день после случившегося в «Шеррингфорде» и Масгрейве открывал ему новые грани его собственной души, что доселе были заблокированы вместе с воспоминаниями о сестре и о Викторе Треворе. Глядя на Эвр, все ближе знакомясь с ее непостижимым умом и израненным сердцем, Шерлок не только учился быть старшим братом, но и начал по-новому воспринимать самого себя. Прежний взгляд на жизнь показался ему ребяческим, даже глупым. Пресловутый ярлык «высокоактивного социопата» удалился как-то сам собой, и теперь Шерлок вспоминал о нем не чаще, чем о Солнечной системе. Все реже проявлялись вспышки нетерпения и периоды лихорадочной активности, а жалобы на скуку стали ему совершенно чужды. Жаловаться на нечто подобное теперь было бы почти кощунственно, ведь только бесчувственный циник мог бы скучать, вновь став частью такой необыкновенной семьи, а бесчувственным Шерлок не был никогда.

Кто-нибудь, кто лишь поверхностно его знал, мог бы подумать, что после случившегося он возненавидит и сестру, и брата, но на самом деле он лишь сильнее привязался к ним обоим. Шерлок знал, что чувствовала Эвр — он и сам всю свою жизнь чувствовал то же самое, только, из-за того, что его интеллект приносил ему меньше боли, переживал это легче. Его ведь тоже никто не слышал, и даже самые близкие ему (как Джон или миссис Хадсон) или самые проницательные (как Мэри или Ирэн Адлер) люди не видели этот мир так, как видел его он. А сейчас рядом с ним снова была Эвр, и был Майкрофт — единственные, кто знал его лучше, чем он сам, кто всегда безошибочно понимал, что с ним происходит. И если его план увенчается успехом, и они с Майкрофтом смогут по-настоящему вернуть Эвр — кто знает, возможно, тогда они смогут двигаться вместе к чему-то поистине необыкновенному и… и хорошему.

За окном постепенно темнело, а дождь все не прекращался. Шерлок обещал завтра сводить Эвр на прогулку и подумал, что не зря Майкрофт позаботился о резиновых ботинках. Майкрофт вообще был весьма предусмотрителен, и его забота больше не действовала Шерлоку на нервы. После того, как они чуть не потеряли друг друга, он стал ценить Майкрофта не как очень умного человека, управлявшего страной, а как своего родного брата, и старался уделять ему больше внимания, чем прежде. Майкрофт был все так же скуп на эмоции, но Шерлок не мог не заметить, что это приносило ему радость. Раньше Майкрофт заботился о нем, а теперь они заботились друг о друге, и это сблизило их, как никогда прежде. Они стали так тонко улавливать чувства и настроения друг друга, что, подобно Эвр, перестали нуждаться в словах.

Вот и сегодня Майкрофту не нужно было объявлять, что ужин будет готов через десять минут — не задумываясь, на рефлекторном уровне, Шерлок отложил книгу и встал, чтобы достать тарелки и столовые приборы. Ужинали они в гостиной, у камина, расставив еду на журнальном столике. Судя по запаху, сегодня Майкрофт приготовил пасту. Никто из Холмсов не придерживался вегетарианства (такая диета при их образе жизни и эмоциональных затратах оказалась бы для них смертельной), и при виде приготовленной с макаронами аппетитной курицы у Шерлока потекли слюнки. В качестве закуски были предусмотрены салат и канапе, а на десерт их ждал сливовый пирог. Он еще находился в духовке, но запах пробудил у Шерлока еще одно смутное воспоминание. Наверное, мама тоже его готовила, когда они были маленькими. Если так, нетрудно догадаться, откуда Майкрофт взял рецепт.

— Эвр, пойдем ужинать, — негромко позвал Шерлок сестру. Майкрофт снял фартук; даже здесь он носил костюм-тройку, хоть для удобства и снял пиджак. Шерлок, впрочем, в одежде был столь же консервативен — сидеть на полу в брюках было гораздо удобнее, чем в джинсах.

В этот раз Эвр не нужно было звать дважды, и Шерлок подумал, что вновь обретенный аппетит был хорошим знаком. А может быть, ей просто нравилась паста. Он ведь до сих пор не знал, что она любит есть, какое у нее любимое время года, была ли у нее когда-нибудь любимая книга, и нравилось ли ей смотреть телевизор. Возможно, это были бессмысленные вопросы — Эвр ведь поставили тот жуткий диагноз «психопатия», а психопатам на все наплевать, и… Нет, горячо возразил сам себе Шерлок. Нет, Эвр было не наплевать. Если бы она была ко всему безразлична, она никогда не откликнулась бы на его зов, не взялась за протянутую руку помощи. Не смотрела бы благодарно на обоих братьев, когда они впервые привезли ее сюда и сказали, что это теперь будет ее дом… их дом…

За ужином Шерлок говорил о какой-то чепухе. Новые дела ждали его в Лондоне, и он болтал о клиентах, немного несвязно пересказывая их истории — он никогда не был хорошим рассказчиком. Майкрофт слушал внимательно и раз или два вставлял свои комментарии, а Эвр молча ужинала, глядя на огонь, и несмотря на то, что она не сказала ни слова, Шерлок знал, что она не пропустила ни одной детали из его рассказа.

На улице совсем стемнело, когда Майкрофт принес десерт. Как и все остальное, сливовый пирог оказался удивительно вкусным. В детстве они трое очень любили сладкое, но постигшая их трагедия придала ему вкус тлена, и только недавно они перестали его чувствовать.

Истории были исчерпаны, и теперь они просто сидели рядом, наблюдая за меланхоличным танцем огня. Отставив свою опустевшую тарелку, Эвр прилегла прямо на ковер, положив голову Шерлоку на колени. Он мягко пригладил ее пушистые кудрявые волосы, и она тихо сказала:

— Спасибо, что привели меня домой. Спасибо… вам обоим.

— Спасибо, что позволила нам это сделать, — тихо сказал Шерлок. Майкрофт рядом с ним промолчал, но протянул руку, и брат с сестрой коснулись его неожиданно теплой ладони. Это прикосновение вызвало у Шерлока еще одно забытое воспоминание — не образ, а скорее чувство безопасности и сопричастности, уверенность в том, что он никогда больше не будет один.

Холмсы снова были дома.

И они снова были вместе.