II | Наездник Романыч

II

Проснулись Романыч и Алексеевский и глянули в щёлку: впереди, перед пригорком, деревня чуганская, во дворе малые чуганята собрались — играют, резвятся.

Вдруг дверь раскрылась, вошёл работник Махсо и начал что-то тараторить. Потом замолчал, взял их за подмышки, вывел из сарая и повёл в деревню. Там его остановила старуха-чуганка — жирная, горбатая, уродливая, приземистая, нос крючком как клюв у ястреба, клыки кривые из пасти торчат. Зарычала бабка на работника, Махсо в ответ что-то бубнит. Рыкнула бабка, хищно на пленников уставилась, хлопнула себя иссохшей лапищей и прочь потопала тяжело.

Завёл их работник в юрту, внутри — подстилка из соболиных шкур. За столом — тот самый толстый чуган и три чугана. Перед ними свежее оленье мясо да пойло чуганское в кожаных флягах. Поели чуганы, попили, и толстый что-то велел работнику. Тот усадил пленных прямо на пол холодный и сам ушёл. Толстый себе брюшко поглаживает. Вернулся работник и вручал чуганам пряников сладких, медовых. Съели они их, а толстый спросил у Романыча:

— Эгей, мус, те гола пасави?⁽¹⁾

Ничего не понял Романыч. Разозлился чуган, завизжал и давай сапогам топотать, а трое чуганов встали с подстилки и отошли. Толстый тоже встал и вышел следом за ними из юрты. Подъехали саги с чуганом, который держал ружьё с собакой. Сели в сани троица и толстый. Чуган хлыстнул оленя, и сани уехали.

Через час они приехали с новыми пленниками — ими оказались Хатов и Петренко! Их тела были связаны туго, головы в кровь разбиты, одежда порвана, во ртах кляпы. Чуган-работник Махсо схватил их и уволок в сарай.

Наступил вечер. Стемнело. В деревне появился чуган в чёрном, трижды пропел:

— Бушаша!⁽²⁾ — и ушёл в ветхое здание на пригорке.

Туда позже стеклась вся деревня.

Стали Романыч и Алексеевский наблюдать за ними.

Чуган в чёрном открыл дверь в здании, вошёл туда и заперся изнутри. К зданию подошли остальные чуганы и стали на зады садиться, скрещивать ноги и складывать руки на груди.

В первом ряду сидела клыкастая старуха, толстый чуган и работник Махсо. Остальное население расположилось за ними. Вдруг из издания послышалось хриплое противное пение:

— Башашиш! Кукуш! Сарушин, марушин!⁽³⁾ — И все пропели в ответ:

— Башашиш! Кукуш! Сарушин, марушин! — И замолчали часов на пять.

Вдруг дверь открылась, скрипя, вышел чуган в чёрном с растрёпанной грязной книжкой, раскрыл её и запел:

— Курус! Меримани батани! Атани!⁽⁴⁾

А другие повторили за ним.

Пропел священник, захлопнул книжку, ушёл внутрь и замолчал.

Чуганы встали и разошлись по юртам.

1) Эй, русский, как тебя зовут?

Вернуться к тексту

2) Собрание!

Вернуться к тексту

3) Бог наш! Слава! Наш вечер, ты прекрасен!