Жребий (гет)

Oн прибыл за несколько часов до рассвета. Стянул перчатку из грубой кожи с руки и приложил ладонь к каменному своду, будто надеясь черпнуть силы. Позади него ревело первозданное пламя.

Силы возвращались быстро. До такой степени быстро, что поток энергии, хлеставший сквозь тело, вызывал головокружение. Азазелло знал, что у него немного времени на восстановление, знал, что скоро его одиночество прервется. Своя судьба была ему более-менее известна, но шепот, молящий, нет, скорее приказывающий шепот, продолжал звучать в самом сердце. "Помоги мне, Азазелло!"

Как он может помочь Сивилле, если она сама не хочет себе помочь единственно верным способом? Как он может помочь Сивилле, если сам, вернее всего, скоро будет мертв?

— Тебе не удалось ее найти? — полувопрос или полуутверждение.

Гонец Воланда стоял у входа в пещеру, не собираясь заходить внутрь.

— Почему же. Нашел и довольно быстро. Она там, где мы предполагали, по прибытию была приговорена к смертной казни, подверглась пыткам, убила троих человек, в том числе и своих конвоиров, после чего сбежала. Сейчас проживает в публичном доме, зарабатывает себе не жизнь гаданием на картах. Постоянно вооружена. В своем городе пользуется уважением. Заручилась поддержкой хозяйки борделя. Та явно подозревает что-то, но не все...

— И...

— И она практически лишилась магии во время перехода. А может, во время заточения. Я не смог определить точно. У нее явно было сильное сотрясение мозга. Как бы то ни было, она уверена, что Мессир нарочно лишил ее магических сил.

Бегемот, хоть и прибывал в истинном облике, абсолютно по-кошачьи фыркнул:

— Глупая девчонка. Магию ее силы невозможно растерять...

— В случае Сивиллы понятие "невозможно" отсутствует и к худу, и к добру... Эта глупая девчонка напрочь отказывается возвращаться, несмотря на то, что прекрасно понимает, что может в любой момент сорваться в одну из червоточин вместе со всем своим городом и вместе со всеми своими новыми подругами. Она готова вернуться лишь при условии, что Мессир явится к ней лично и попросит об этом, — проговорил Азазелло как можно более сухо.

Повисло длительное молчание.

— Оставайся здесь, Азазелло, — молвил Бегемот, — я сам отправлюсь к Мессиру и передам ему твои вести. И да помогут нам всем Великие Силы.

Демон кивнул, и усмешка скривила его рот:

— Знаешь, Бегемот, возможно, это последнее, что я тебе скажу, но сейчас ты мне напоминаешь себя самого в давние времена. В те времена, когда тебя звали Гермесом Трисмегистом. Удачи тебе.

Юноша, возраст которого насчитывал не одну сотню веков, медленно кивнул.

— И тебе удачи, Азазель...

* * *

Бегемот был краток. Низко поклонившись, он сухо и сжато передал результат, с которым вернулся Азазелло. В голове будто глухо бил набат. Она отказывается подчиняться. До сих пор. Она отказывается вернуть свою силу и использовать ее — не на благо Воланда, о нет, речь никогда не шла о благе одного лишь Воланда, — она отказывается принимать участие в том, для чего появилась на свет.

"Вероломная девчонка. Ты еще заплачешь кровавыми слезами, но причиной им буду не я. Ты снова упадешь, и падение будет болезненным, хуже, чем смертельным. И тогда, наконец, ты преклонишь предо мной колена. Ты думаешь, у тебя есть выбор. Ты думаешь, у тебя есть силы. Там, где ты сейчас, выбора и сил нет ни у кого. Так любуйся же на то, что предотвращать не хочешь из своей глупой человеческой гордости".

Вслух Воланд негромко рассмеялся.

— Она убийца с кровью на руках и промышляет в борделе... Забавно. Весьма забавно. Отправляйся к Азазелло, Бегемот. Ты знаешь, что ему передать.

Повелитель Теней развернулся, плащ взметнулся за ним черными крылами. Гонец вновь склонился в глубоком поклоне и растаял в воздухе.

Гнев, страх, смятение и недоумение владели Воландом. Преобладал, конечно же, гнев, за которым Владыка Ада и от самого себя пытался скрыть еще кое-что.

В памяти всплыла фраза, сказанная им самим долгие-долгие годы назад брату. Не врагу, но и не другу. "Не думал, что меня еще что-то может удивить, и особенно в человеке, но этой маленькой бестии удается… Никогда не знаешь, чего от нее ожидать".

* * *

В спальне царил полумрак. Сквозь задернутые тяжелые шторы мягко светило закатное солнце. В камине тлели угли, распространяя ненавязчивый аромат иланг-иланга, горели ароматические свечи. Тихо играла восточная музыка. Чувственному низкому звучанию струнного инструмента нежно вторили скрипка и флейта.

Подушки с кресел и ложа были скинуты на пол. На этих подушках и восседала Маргарита, одетая в шитый тончайшими блестящими нитями лиф. Вышитые драгоценными камнями цветы едва прикрывали соски, и Марго была почти обнажена, не считая прозрачной вуали, закрепленной на талии и укрывавшей ее ноги до самых стоп. Вторую вуаль Марго держала в руках.

Увидев возлюбленного, она не вздохнула прерывисто от радости, не потупила очей, даже не привстала для обычного приветственного реверанса. Сладострастно, почти дерзко Марго вскинула на Воланда изумрудные очи, коварно улыбнулась, тряхнула гривой распущенных кудрявых волос и медленно-медленно поднялась, поигрывая вуалью.

Музыка зазвучала чуть громче, и Маргарита на кончиках пальцев прошла к Воланду, расстегнула застежку плаща, который тяжело упал к ногам хозяина. Воланд усмехнулся и потянулся вниз, чтобы поцеловать Марго, но она опередила его, лукаво покачав головой, набросила и на него вуаль, что держала в руках, и, окутав их обоих, повлекла своего господина к подушкам на полу. И Воланд, позволяя себе хотя бы несколько часов не думать ни о чем, отдал бразды правления в руки своей женщины.

А Маргарита между тем двигалась в такт музыке, как умела, вкладывая в свой безыскусный танец всю свою любовь, всю нежность, все бесконечное желание и физическую потребность ублажить любимого и духовно, и телесно. Она вращала бедрами, выгибала стан, чувственно скользила покрывалом по всему своему телу, то встряхивая волосами, то звеня восточными монистами на запястьях и лодыжках.

В какое-то мгновенье музыка стихла, и в тот же миг Марго отбросила вуаль. Через секунду ритм стал быстрее, и Марго, поднявшись на кончики пальцев, начала быстро кружиться, от этого кружения крохотные бубенцы-монетки, которыми были расшиты ее лиф и юбка, весело зазвенели, звон этот придал танцовщице веселья и куража, Марго смеялась, и руки ее исполняли свой собственный танец, как тонкие гибкие змейки и плавные, томные волны. Мгновенье — и танцовщица сбросила с себя лиф, обнажая грудь. Еще мгновенье, и музыка стихла. Марго, завершая танец, буквально упала на колени подле Воланда, часто и прерывисто дыша.

Повелитель Теней тихо рассмеялся и нежно очертил овал лица Марго.

— А ты, оказывается, прирожденная восточная искусительница, моя донна, — сказал он, привлекая к себе Марго и обнимая ее разгоряченное тело, — не знал, что в Стране Советов приличных дам обучали танцам живота.

Щеки Марго вспыхнули, она на миг устыдилась своего неумелого танца, но, уловив настроение Воланда, лишь тихо улыбнулась у его груди, все еще прерывисто дыша, сказала:

— Разумеется, меня никто никогда этому не учил. Девушки, которых дали мне в услужение, танцуют для меня похожие танцы, когда я скучаю одна. Вот я и попросила их научить меня хотя бы самым простым движениям, чтобы порадовать вас. Остальное я придумала сама.

— Ты не ошиблась. Тебе в самом деле удалось меня порадовать. Очень порадовать, — сказал Воланд хриплым от страсти голосом, опрокидываясь на подушки и увлекая следом за собой Марго поцелуем. Там же, на полу, он продолжил нежно и горячо целовать ее вновь и вновь, перебирая ее темные кудри, вдыхая их аромат. По велению мысли освободившись от одежды, Повелитель Теней яростно впился устами в нежную шею Марго, подмял ее под себя, не размыкая объятий, и мгновенно овладел ею. Она тихо вскрикнула, не успев еще восстановить дыхания после танца.

Некоторое время они лежали молча, крепко прижимаясь друг к другу обнаженными телами. Затем Маргарита приподнялась на локте и протянула руку к стоявшей неподалеку хрустальной вазе с виноградом. Сорвав спелую, темную и крепкую ягоду, она взяла ее в рот и поднесла к устам возлюбленного. Сладкий и терпкий сок оросил уста обоих.

— Алмазная моя донна, нежная моя, хрустальная моя, зеленоглазая Марго, — прошептал Воланд, целуя ее в лоб, прежде чем возобновить любовные ласки.

* * *

Азазелло стоял на балконе своего нового небольшого и уродливого дворца, который на неведомый срок заменит ему и дом в Долине Огня, и покои в Замке. Новое жилище Азазелло, где ему предстояло отбывать свою ссылку, стояло на берегу огненного озера. Геенна Огненная. То самое место, где люди подвергаются страшнейшим мучениям после смерти. Разумеется, только те люди, которые верят в адские муки и верят в то, что заслужили их. Ибо каждому воздается по его вере. Ведь никто из них никогда не поверит и не представит себе, что существует совсем другой Шеол, совсем другая жизнь после смерти. Что раз в год, до последнего, гремели балы, где гостями были такие же отъявленные негодяи, как и те несчастные, что варились здесь заживо в котлах.

Азазелло невесело усмехнулся. Быть Князем этой части Ада — неблагодарная должность, но для опального демона безводной пустыни, которому и на глаза запретили показываться, в самый раз. Низшие бесы и черти, в обязанности которых входило мучение грешников, боялись Азазелло и принимались за дело особо рьяно, стоило демону лишь приблизиться и глянуть на них.

Испокон веков и здесь сложилась традиция, согласно которой недостаточно усердный палач заменяет место жертвы. Никаких особых дел у Азазелло в Геенне не было, а вот времени на раздумья — вдоволь. И мысли его неизменно занимала Сивилла Оршели — отчаянно в нем нуждающаяся, отчаянно желающая вернуться домой, но отчаянно упрямая. Смелая и сильная, она сама не знала, насколько была хрупкой. Пока что Воланд нашел способ наказать их обоих, но Азазелло мог выдержать свою кару, а насколько хватит Сивиллы? И успеет ли почувствовать он сам или Повелитель Теней, если с ней случится в самом деле что-то страшное? И что ждет все миры тогда? Что ждет Азазелло?

"Помоги мне, Азазелло!" — продолжала звучать в мыслях настойчивая и отчаянная мольба.

И тут Азазелло осенила мысль. У него был способ помочь Сивилле, не нарушая приказа Воланда. Глядя поверх Геенны, демон впервые улыбнулся и произнес вслух:

— Я всегда помогу тебе, человечек. Всем, чем смогу. Ты только держись, не пропади без меня, дождись меня, человечек. А я помогу тебе. Даже ценою жизни.

Будто в ответ на эту мысль резко заболел один из старых шрамов — руна. Как будто кто-то в другом мире, где умерла магия, каким-то образом услышал этот посыл.

* * *

Это была счастливая ночь, и Марго заснула на плече у любимого там же, на полу, после долгих часов любовных утех. Сейчас она лежала в кровати, и карминное солнце било в глаза. По расчетам Маргариты, было около полудня. Видимо, она не проснулась, когда Воланд перенес ее в постель.

Удивленно Марго заметила, что Повелитель Теней не покинул спальню поутру по своему обыкновению, а находился там же. Полностью одетый, напряженно смотрящий в окно.

— Мессир, — приветственно произнесла Маргарита.

— Доброго тебе утра, Марго, — сказал Воланд, и тень улыбки тронула его уста.

Марго поднялась с постели и прошла к любимому, неслышно ступая по мягкому ковру босыми ногами. Она мягко положила ладони на плечи Воланда. Тот мгновенно повернулся, заключил ее в торопливое объятие и поцеловал в висок.

— Лучше тебе отправиться к себе и заняться чем-то, что тебе по душе, Марго. Я буду очень занят сегодня. Я велю приготовить тебе коня для прогулки по парку.

Горечь запеклась в горле Маргариты. Почему каждый раз, стоит им сблизиться еще сильнее, Воланд будто намеренно отдаляет ее от себя? Как раз в те моменты, когда она чувствует, когда она уверена, что нужнее ему?

— Мессир, — тихо и серьезно прошептала Марго, — позвольте мне остаться. Я ничем не помешаю вам. Просто позвольте мне не оставлять вас в час горести и нужды. Возможно, я лишена магии, и Высшие Силы мне не подвластны, как не подвластна и мудрость Вселенной, но, возможно, я могу помочь хоть немного. Я знаю ничтожно мало, но мне нестерпимо чувствовать вашу боль и оставаться в стороне.

— Марго, оставь меня! Мне нужно работать. Уходи! — крикнул Воланд, показывая, что разговор окончен. Он устал. Он зол, и он не может переложить ничего на ее плечи. Не оглядываясь, он понял, что она все-таки послушалась его и покинула спальню.

* * *

Она должна была бы чувствовать обиду и боль. Но обиды не было. Был страх и тяжкое, непонятное ощущение, что время ускользает сквозь пальцы. Маргарита сидела на своей постели, сжимая виски, и думала, думала, думала. Откуда у нее это тяжкое предчувствие? Интуиция ее ни разу не подводила. Как ей убедить Воланда, что она может быть не просто единственно той, с кем он готов делить ложе, а достойной спутницей? Как быть ему по-настоящему полезной? Он нуждался в ней — она чувствовала это. Нить их связи снова звенела его болью, гневом и горем.

И тут она поняла. От потрясения и ужаса Маргарита тихо вскрикнула. Один раз в другой жизни она ушла от нуждавшегося в ней мужчины. Будь она рядом в час его нужды, она могла бы спасти его. И пускай любовь ее к Мастеру угасла давно, заставить молчать голос своего сердца, который кричал ей о том, что любимый страдает, она не могла. Она не могла сидеть сложа руки и покорно ожидать Воланда, когда каждая ее клеточка кричала его болью... и страхом. Пускай она и в самом деле не может помочь. Но существовать взаперти и неведении хуже всего.

— Гелла, — тихо прошептала Марго. Ответа не последовало. Обычно Гелла являлась, стоило Марго лишь о ней подумать.

* * *

Гелла безмолвно вошла под своды пещер и встала на колени, покорно склонив голову. Она заговорила еще до того, как Князь Тьмы успел произнести хотя бы слово, и голос ее гулко отдавался от каменных сводов.

— Я полностью осознаю свою провинность, Мессир, и готова к любой участи.

— Ты служишь мне достаточно долго, Гелла, — проговорил Воланд, — чтобы знать, насколько я тебя ценю. И вместе с тем ты знаешь, что никого я не ценю столь высоко, чтобы закрывать глаза на определенные вещи.

— Все так, Мессир, — тихо согласилась ведьма. Никто бы не признал сейчас в коленопреклоненной женщине гордую, холодную, жестокую и смертельно опасную величайшую демонессу Шеола, которой не смела перейти дорогу даже Лилит. Когда-то смертная, немногословная, незаменимая, всегда стоявшая подле Воланда. Верховная вампирша, управительница Замка, заставлявшая трепетать нечисть, ведьм и других адских обитателей, казалась усталой и несчастной.

Воланд смотрел на нее и видел, что демонесса сломлена. В груди ее не билось сердце, могущее полюбить, но невозможное случилось. Давным-давно на перекрестке между мирами, именуемым Лунной Дорогой, каменистой и безжизненной, как душа Геллы, ее поразила любовь. Такое человеческое и такое презираемое Геллой чувство.

Приняв на руки дитя, поддавшись внезапному порыву, Гелла сделала то, чего не делала никогда. Она озвучила Воланду просьбу. Что более удивительно, господин милостиво не отказал своей верной служанке в той просьбе, и новорожденное дитя в руках Геллы получило свое имя из ее уст. Сивилла. Прорицательница. Величайшая колдунья, которую породил людской мир. Было в Сивилле много того, что неведомо было и неподвластно было никому. Любовь к человеческому ребенку пронзило мертвое сердце Геллы насквозь. Ведьма сразу уловила ту особую связь, которая возникла между Повелителем Теней и Сивиллой, знала, что в их мире на двоих не будет место больше никому, даже ей. Знала, что известными только магии путями Сатана и человеческое дитя могут делиться мыслями и чувствами — никому из людей и очень немногим бессмертным это было доступно. Знала Гелла и то, что при всей огромной нежности и любви, которую питала к ней Сивилла, никогда ей не стать главной в ее сердце. Знала и принимала.

А теперь Сивилла исчезла, и мир Геллы рухнул. Когда в Замок пришла другая человеческая женщина, для Геллы это было невыносимо. Настолько, что она и не думала скрывать свою ненависть. Ради своего господина, ради его счастья и спокойствия Гелла смирилась. Как бы больно ни было Гелле, Воланду было еще больнее, и она это знала. Она почти была готова смириться с присутствием Марго... Почти. Пока теплилась надежда, что Сивилла вернется домой. Нельзя было позволить этой надежде угаснуть.

"А ведь она не переживет этого, — понял Повелитель Теней, — Гелла не сможет существовать долго, не видя Сивиллу Оршели, не зная, что с ней. Даже бессмертные имеют свой предел".

— Помнишь поединок между тобой и Лилит, Гелла? — спросил Воланд, начиная издалека. Утратив былую власть, верховная демонесса и бывшая фаворитка Сатаны не хотела сдаваться легко и до последнего пыталась остаться подле Владыки Ада, хотя бы как служанка и верховная управительница его Обители. Первородная Лилит, единокровная сестра самого Повелителя Теней, схлестнулась в битве магии и крови с оживленной вампиршей и потерпела поражение.

— Я помню все, Мессир, — прошептала Гелла, — я все помню и осознаю, что не единожды ослушалась вашего приказа, что не смогла вырвать ее из души и памяти и делала запрещенные вами вещи. Я готова держать ответ за свои действия.

Она не просила прощения, она не молила о пощаде и снисхождении. Воланд не зря сделал ее своей приближенной. Угроза так и осталась невысказанной, приговор так и не прозвучал.

— Ступай, Гелла, — молвил Воланд, — вспомни снова ночь поединка. Вспомни, кто ты и какой ты была тогда. Сегодня в час Ритуала я хочу видеть и тебя тоже.

— Слушаюсь, Мессир, — сказала Гелла и, помолчав, добавила: — Я сделаю все чтобы та, что приносит вам радость, ни в чем не нуждалась.

Повелитель Теней пристально посмотрел на Геллу. Все было ясно и без слов.

— Не подводи меня больше, — сказал Воланд, отпуская служанку взмахом руки.

* * *

Так и не дождавшись Геллы, отпустив своих служанок и приказав им не беспокоить ее более, Марго надела черное платье, накинув поверх плащ с капюшоном. Взяв в руки свечу, она вышла к знакомой ей зеркальной галерее. Что-то произойдет этой ночью, что-то страшное. Что-то гложет ее любимого и подтачивает его силы. Она не может и не хочет более оставаться в стороне. Она не райская птичка в аду, которую просто можно держать в золотой клетке для услады глаз. Когда-то она оставила любимого в час страха и боли, и любовь их в конце концов умерла. Больше Марго так не поступит. Любить — разделять участь того, кого любишь, вот единственно верный путь для нее, и больше она не сойдет с него. Как бы она ни боялась Воланда, за него она боялась больше.

И тут она увидела Геллу. На демонессе была одета короткая кольчуга, высокие железные сапоги и цепь с бриллиантовым треугольником в виде кулона. Гелла выглядела так, будто собиралась в бой. Марго без страха глянула в горящие зеленые глаза с вертикальными зрачками.

— Мне надо быть там, где он, — произнесла Марго, — к добру ли, к беде ли, но я не брошу его никогда.

Гелла молча взирала на нее.

— Будь на моем месте Фагот, Бегемот иль кто угодно другой, тебе было бы отказано в твоей просьбе, донна, — произнесла демонесса, — ты в самом деле всем своим сердцем любишь нашего господина. Пойдем же, королева Марго.

Ледяные пальцы Геллы крепко сомкнулись на запястье Маргариты, и зеркальная галерея исчезла в один миг.

* * *

Одна из обнаженных суккубов-служанок держала высокое зеркало перед своей госпожой. Вторая взбивала длинные золотистые волосы, укладывая их в причудливую корону. Третья держала алмазный венец наготове.

Лилит легонько коснулась острием булавки кончика своего пальца и выступившей капелькой крови тронула губы, от природы ярко красные и чувственные. От этого ее магия вспыхнула, а огненная аура взыграла как никогда сильно.

Никто никогда не мог сравниться с ней красотой. Даже Отец признавал ее величие. Никто из смертных и бессмертных не мог устоять пред ее чарами испокон веков. Кто если не она достойна стоять по правую руку Повелителя Теней? Кому как не ей идти за ним в новую битву? Она была рождена для того, чтобы повелевать. Древо Жизни еще зацветет, и в этом будет ее, Лилит, заслуга. Демонесса тихонько рассмеялась, празднуя будущую победу, в которой была уверена. Служанки с поклонами отступили. Они знали, как опасно отвлекать и тревожить госпожу, когда та готовилась к Ритуалу.

* * *

Фагот и Азазелло обменялись взглядами, давая друг другу понять, что все готово. Очередные казнимые обитатели Геенны были выстроены в шеренгу. Стоны, крики и мольбы этих несчастных уже никого не могли тронуть. Впрочем, подумалось Азазелло, никто из приговоренных не попал в Ад незаслуженно, и наказание вполне соответствовало преступлению. Есть люди, которые живут так, как живут, зная, что гореть им в вечном адском пламени после смерти, но продолжают творить злодеяния. Выбор их и только их.

Вся адская знать уже в сборе, все готово. Воланд, восседая на своем возвышении, в задумчивости смотрит в никуда, но не спешит давать знак.

Природу Бездны уже трудно скрыть. Многие, очень многие догадываются, что стоит за обезумевшим Небытием, но никто, конечно же, не выскажет эти мысли вслух. Близится новая битва, непохожая на войны пантеонов, и никто больше не уверен, кому суждено одержать верх. Их мало. Даже вместе с воинством Света их ничтожно мало.

* * *

На все это Маргарита смотрит из-под каменных сводов портала, куда ее доставила Гелла. Тени надежно скрывают ее от посторонних взглядов. Она в ужасе глядит на вереницу обнаженных людей у края Бездны, на чертей-конвоиров. На всех демонов и на Воланда, сидящего на троне, как будто наблюдающего за ведомой одному лишь ему некой жуткой пьесой. Марго смотрит на готовящееся жертвоприношение, вспоминает давние объяснения Сивиллы Оршели и начинает понимать... Понимая, она цепенеет от ужаса.

Словно в страшном сне наблюдает Марго, как Воланд делает знак рукой, гремит монотонный барабанный бой, земля начинает легко дрожать под ногами. Вереница людей идет в ничто. Для них это избавление, но ничто — это ужаснее всех возможных адских мук.

Все очень быстро кончается. Все происходит в тишине. Когда последняя грешная душа поглощается Бездной, никто и не думает расходиться. Все верно — Сатана пока что никому не давал такого позволения.

Проходит еще несколько долгих мгновений, и Воланд произносит:

— Можете быть свободными, господа. До следующего раза. Пусть Великие Силы помогут всем нам просуществовать до следующего раза.

— Что ждет нас всех, Мессир? — задает вопрос Велиар, светловолосый и светлобородый высокий красавец. Когда-то его звали Гелиосом — богом солнца.

Повелитель Теней пожимает плечами, и усмешка искривляет его рот.

— Возможно, новая битва, Маркиз. Возможно, только моя битва.

Проходит несколько секунд, и Маргарита осознает, что он имеет в виду. Оковы благоразумия, запретов и тайн спадают с нее. Она совершает самый глупый и безрассудный поступок за всю свою жизнь.

— Нет! — громко кричит Марго и выбегает из укрытия. Капюшон спадает с волос, и все взгляды обращаются к ней, безымянной смертной женщине.

Маргарита стоит в центре мертвой уже, негорящей пентаграммы. Воланд смотрит на нее так, будто готов испепелить на месте.

— Нет, — шепчет Марго, — глядя в глаза своего любимого и выдерживая его взгляд, — должен быть какой-то способ. Вы не должны погибнуть!

Внезапно, одна из женщин вырывается из толпы адской знати и врывается в центр пентаграммы, отталкивая Марго с такой силой, что та падает.

— Мессир! — кричит Лилит. Она плохо осознает, что делает и что говорит. Видимо, понимание того, что у Воланда появилась избранница из смертных, подкашивает ее. Все смотрят на нее сочувственно, но и с оттенком презрения. — Брат мой! — продолжает Лилит. — Вспомни наши славные победы, вспомни нашу любовь. Создатель задумал нас, нас! Как единое целое, не мы ли с тобой стали венцом Его творений? Вспомни наши победы! Вспомни, скольких любовников из числа богов и людей я погубила во славу твою. О, мой венценосный брат, зачем пустил ты человеческих самок в нашу священную обитель! Одна нарушила равновесие и разбудила Бездну, не дай же второй погубить тебя! Позволь мне заставить расцвести Древо Жизни!

Лилит хватает полу сутаны Воланда и горячо ее целует. Губы ее в крови, из глаз текут кровавые слезы.

— Принеси ее в жертву, брат. Молю, Мессир, — рыдает у ног Воланда Лилит, — позвольте мне занять свое место подле вас, Повелитель, и погибнуть за вас. Позвольте мне погибнуть, но не узреть, как еще одна человеческая самка разбивает вам сердце и предает вас.

Маргарита сильно и больно ударилась на землю. Она закашлялась, на глаза опустилась пелена. Она совершила недопустимое. Кто знает, может, Лилит не так уж и неправа? Может, Лилит достойнее? Сейчас вершит их судьбы только Воланд.

Тишину на краю Бездны можно резать ножом.

Между тем Повелитель Теней аккуратно освобождает край своего одеяния из пальцев Лилит и проходит мимо нее. К лежащей чуть поодаль на земле Маргарите. Воланд склоняется над смертной женщиной, берет ее за плечи и ставит на ноги. Ладонью он гладит ее по голове. Пальцы нежно очерчивают овал лица и стирают слезинку с щеки. Сатана медленно целует Марго в лоб и увлекает к себе за спину, скрывая ее от Лилит и ото всех.

— Сестра, — обращается Воланд к демонессе тихо, почти мягко, — ты оказалась такой же безумной, как и Он...

Несколько мгновений ничего не происходит. Потом Лилит начинает кричать. Демоны все без исключения, кроме Фагота, Геллы, Бегемота и Азазелло, морщатся от этого крика, хотят отвести взгляд, но не смеют. Лилит кричит. Глаза вылезают у нее из орбит, из глазниц хлещет кровь. Такая же кровавая пена собирается в уголках ее некогда прекрасного рта. Черное пламя сжигает волосы на ее голове, венец расплавляется и стекает, дымясь, по лицу Лилит. Пентаграмма вокруг нее начинает гореть, сверкать и искриться. Руки и ноги демонессы выгибаются под немыслимыми углами, и она все еще продолжает кричать. На секунду она принимает иное обличье — язык раздваивается, тело покрывается чешуей, ноги становятся совиными с длинными когтями, но существо все еще кричит голосом Лилит.

Воланд в два шага подходит к ней, хватает за предплечье и одним движением швыряет в Бездну. В глубине той что-то взрывается, и всем слышится чей-то безумный смех. Или это игра воображения.

Когда все стихает, Воланд подходит к дрожащей Маргарите и обнимает ее за плечи.

— Господа, — говорит Сатана, — позвольте вам представить донну Маргариту. Мою спутницу.

* * *

Они идут по коридору. Марго приходится бежать, чтобы поспевать за широким шагом Воланда. Он сжимает ее запястье. Твердо, даже жестко. Он зол на нее. Очень зол. Маргарита боится подумать, какое наказание ее ждет за ослушание. Впрочем, неважно. Она выдержит все. Он выбрал ее. Он признал ее. Она будет с ним до последнего вздоха, до конца времен, что еще может иметь значение? Она сделала, что должна была, сказала, что должна была сказать. Она не позволит ему гибнуть одному.

Воланд резко останавливается и оборачивается к Марго. Той едва удается затормозить, чтобы не упасть. Все мысли улетучиваются из головы Маргариты, когда она глядит в разгневанное лицо Воланда.

— Ты... — произносит он. — Ты! Как ты посмела?! Ты не понимаешь, что с тобой могло там произойти! — Воланд встряхивает Марго за плечи, и его гневный голос громом отражается от стен.

Маргарите кажется, что сейчас он ударит ее по лицу. Ему действительно хочется сделать это, но Воланд качает головой своим собственным мыслям. Она любит его. Силы Великие, как же она любит его. Даже увиденные ею ужасы не помешали ей любить его, даже те страдания и раны, что он сам нанес ей, не помешали ей любить его. Он вдруг осознает, что вечность, сколько бы ее ни осталось, он хочет провести рядом с этой женщиной и только рядом с ней. И он понимает, что хочет, на самом деле хочет, позволить ей разделить хотя бы часть его ноши.

Хватка на плечах женщины из жесткой становится просто сильной. Он не готов ее отпустить, никогда и никуда. Воланд резко притягивает Марго к себе и начинает целовать ее, быстро, спешно, будто боится, что она ускользнет сквозь пальцы.

— Я ваша навсегда, Мессир, — шепчет Марго.

— Да... — просто отвечает ей Воланд. — Я расскажу тебе... Ты достойна знать правду, моя алмазная донна.

А ведь алмаз недаром самый прочный и самый чистый камень на свете.

* * *

Позже той же ночью грудь Азазелло внезапно прознила резкая боль. Лоб покрылся холодной испариной.

Воланд резко сел на ложе, где подле него крепко спала верная Марго, и быстро подошел к окну.

В другом мире еще один мужчина тихо шептал женское имя. Звал, искушал, манил и обещал покой и свободу от памяти и от страданий.

Все трое видели в дымке размытый тонкий силуэт молодой обнаженной девушки в оконном проеме, готовящейся сделать шаг в пустоту.

— Нет, Сиви, не делай этого, — простонал Азазелло, зная, чувствуя, что она не услышит.

"Пойдем со мной, забудь все..."

"Нет, дитя!"