в Самайн (джен)

«О, в этом мире только я брожу по дорогам, где в пыли валяются мертвые жаворонки. Вот что ты сделала со мной»

© Леонид Енгибаров

В лабиринте замшелые стены и тишина.

Ты у входа. Стоишь — перетянутая струна:

только тронь, и порвётся со звуком не громче стона.

Шаг. Ещё. Пульс за сотню от треска под каблуком.

Ощущение странное — будто маршрут знаком.

Пламя факелов чадных в зрачковых тоннелях тонет.

И внезапно на грани, где мрак переходит в свет —

словно соткан из воздуха — призрачный силуэт

постепенно густеет, плотнеет, встаёт напротив.

Стылой гладью глубоких прозрачных лесных озёр

проморозит до дрожи пустой безразличный взор

глаз, в которых безумие с мудростью рядом бродит.

Из кармана достанет, протянет дары в горсти —

приглашая остаться до пятницы погостить —

черепа незадачливых слётков и гроздь рябины.

Говорит: «Погляди, ведь красиво! Побудем тут,

я из хрупких осенних сокровищ пока сплету

пару брачных браслетов — себе и своей любимой.

Сара-Сара, всё будет уютно и не спеша:

пёстрый кот подкрадётся и бросит к ногам мыша́,

на колени запрыгнет, доверчиво замурлычет.

Дом пропахнет корицей и тыквенным пирогом,

кресло мягким велюром обнимет тебя с боков…

Что ещё там велит непутёвый людской обычай?»

Угадает мечты, заплетёт полотно из снов,

сложит песни из самых прекрасных тонов и слов —

неболтливый, любезный, улыбчивый, осторожный.

Вдруг отбросишь сомнения, вложишь ладонь в ладонь —

выпьешь ложь, что острее и слаще хмельных медов.

Сара, глупая девочка, холодом стали в ножнах

неблагой прикоснётся, оставит навек печать.

Ты проснёшься однажды, и тянущая печаль

позовёт за порог, на тропу из совиных перьев.

Ночь беззвёздно укроет, следы заметёт метель.

И, пугая прохожих в безжалостной темноте,

ветер весело хлопнет незапертой в спешке дверью