Фанатка (гет)

Yes, they're sharing a drink they call loneliness,

But it's better than drinkin' alone.

Billy Joel

Гермиона открыла глаза. В комнате никого не было, и в окно без занавесок настойчиво бил солнечный свет. Гермиона встала босыми ногами на обжигающий холодом пол и на цыпочках подбежала к окну.

Она распахнула окно и запустила в душную комнату теплый летний ветер. В солнечном свете комната казалась чуть уютнее, по углам серебрились паутинки, а в воздухе золотой пудрой кружилась пыль. У себя в каморке домовики не поддерживали порядок, после рабочего дня в поместье сил хватало только упасть на деревянные доски и забыться коротким беспокойным сном. Гермиона часто просыпалась от их всхлипов и коротких стонов во сне, домовики спали сжавшись в клубочек, часто сдвинув кровати, чтобы прижиматься друг к другу и не замерзать в сырой комнате. Ещё чаще ей просыпаться не приходилось, порой она проводила всю ночь не сомкнув глаз.

В комнате трудно дышалось не только от духоты, но и от пыли, еще и пожилые эльфы издавали особенный неприятный запах. Поэтому она часто проводила ночи в библиотеке. У Малфоев можно было раскопать редчайшие издания, в которых она и нашла всю нужную информацию. Создавалось впечатление, что судьба не просто так ее забросила к Малфоям — едва ли ей удалось бы разжиться такими источниками в Хогвартсе. Рукописное исследование Регулуса Блэка вряд ли где-то публиковали, удивительно даже, что оно затесалось в книжную коллекцию Малфоев.

Окна выходили на лужайку Малфоев, единственное место в поместье, где ей нравилось. Работа с землёй, ощущение под пальцами рыхлой влажной жизни, пусть и пахнувшей прелостью и гнилью. Земля рассыпалась под ее пальцами, как рушилось тело, но давала шанс ростку пустить корни и превратиться в упругий стебель. И это действо странным образом укрепляло ее в своем намерении. Хотя чем ближе был день ее возвращения, тем слабее становилась ее решимость.

Так она предпочитала называть это, возвращение. Конечно, по сути, для этого мира она умрет, но для нее это будет лишь кратковременный сон, после которого она вернётся в точку, с которой началось ее скитание: день, когда она попала в тот мир и встретила Тома Фелона. Однако этой Гермионы, хранившей в сердце любовь к Тому Фелону, познавшей жизнь в другом мире, познавшей, наконец, чудовищный труд домовиков в поместье Малфоев, больше не будет. И, может, оно и к лучшему, та Гермиона сможет начать все сначала — и все же нынешней Гермионе предстояло проститься с жизнью. И главная мысль, которая стучала в голове непрестанно: и это все? Это и была жизнь? Пара минутных впечатлений, суетливые рывки взад-вперед... Казалось, что жизнь будет длиться бесконечно, и она успеет еще потратить ее на что-то великое. Но вот время пришло, и единственное, что ей оставалось великого, — это умереть. На этих мыслях застал ее Малфой. Вошел без стука, а в руках что-то громоздкое.

— Радио? — вырвалось у Гермионы. Она отпрянула от окна и сделала пару шагов к Малфою, привлеченная необычным предметом.

— Обувь тебе зачем выдали? — Драко грубо пнул ее туфли, аккуратно поставленные у кровати. — Не хватало еще ждать, пока ты воспалением легких переболеешь, — проворчал он и поставил волшебное радио на стол. Гермиона зачарованно протянула к нему руку, чтобы включить его, но Драко резко перехватил ее руку и указал жестом на туфли.

— Либо обуйся, либо ляг в постель. Я сам включу, — уже мягче прибавил он и повернул колесико, настраивая канал. Гермиона следила за его действиями недоумевающим взглядом, но обувь послушно надела.

— Зачем ты принес радио?

Драко продолжал молча нашаривать нужный канал.

— Неужели неясно? — огрызнулся он. — Я не могу слушать оппозиционные каналы на глазах у родителей, не так ли? А моя комната наверняка прослушивается.

— Ясно, — протянула Гермиона. — Выбор действительно невелик. Всего-то вся остальная часть поместья.

Драко бросил на нее мгновенный взгляд.

— Я оставлю его здесь, будет развлекать тебя, пока не встанешь на ноги. По поместью разгуливать опасно. Не попадайся на глаза отцу лишний раз, — мрачно пробормотал он и вдруг оживился, услышав знакомые голоса. Гермиона тоже приблизилась, пытаясь унять волнение. Это был голос Фреда. Страшные отрывки из книги всплыли в памяти, и она жадно вникала в каждый обертон его голоса, словно очнувшись после кошмара и с облегчением обнаружив, что это был всего лишь сон.

Передачу вели Фред и Джордж. Она даже не понимала, что они говорят, хотя новости были ужасными. Гермиона вслушивалась в такие знакомые теплые голоса, и в ней воскресала прежняя Гермиона. Гермиона, которая беззаботно играла в снежки с друзьями, отчитывала близнецов за глупые розыгрыши, волновалась из-за экзаменов. Сердце щемило от этих воспоминаний, и глаза застилали слезы. Она не представляла себе, как отпустить их, как решиться на шаг, который ей предстояло сделать, зная, что один из близнецов умрет. Она не могла даже предупредить об этом ту Гермиону, потому что если та будет что-то знать, не сможет поступить так, как ей предписано. Гермиона не могла спасти Фреда. Если только...

Внезапная мысль озарила ее сознание, и она схватилась за спинку стула, чтобы сохранить равновесие. Вот, кого она могла послать в тот мир убедиться, что та Гермиона вовремя найдет выход. Фреду терять было нечего, если невозможно, чтобы он выжил в волшебном мире, пусть хотя бы живет в том мире, откуда она с таким трудом выбралась. Ему будет легче, чем ей, там обжиться, и он единственный, кому она могла бы доверить такую важную миссию. Она обратила взволнованное лицо к Драко.

— Где их станция, ты знаешь? Откуда они вещают?

Драко мрачно усмехнулся.

— За их головы обещана круглая сумма, их разыскивает весь свод Пожирателей, и ты спрашиваешь, известно ли мне их местонахождение?

— Мы должны найти их! — тряхнула головой Гермиона.

Драко равнодушно передернул плечами.

— Чего ради?

Гермиона не ответила. Малфою их местонахождение знать действительно не следовало. А уж она найдет способ выяснить, где они прячутся.

— Ладно, — покорно согласилась она. — Я немного устала. Хочу поспать.

Драко довольно кивнул.

— Чем скорее ты выздоровеешь, тем раньше мы двинемся в путь. Радио оставить?

— Конечно! — воскликнула Гермиона, и лишь за ним закрылась дверь, вновь повернула колесико.

* * *

— У меня для тебя есть работа, — Роулинг скупо улыбается, складывая в папку кипу каких-то бумаг и приглашая жестом сесть. Гермиона медленно опускается на стул.

— Работа, — машинально повторяет Гермиона. — Неужели это возможно? Нет, мне очень нужна работа! Но у меня нет документов, я не могу устроиться официально.

Роулинг улыбается шире, ласково глядя на Гермиону задумчивым узнающим взглядом.

— Я прониклась к тебе как если бы ты в самом деле была моим персонажем, ступившим на землю со страниц моей книги...

Гермиона покорно молчит. Она давно уже молчит и не пытается никому рассказать откуда явилась. Такого рода правда не укладывается в голове даже у писателя, придумавшего ее мир.

— О документах не волнуйся, я все уладила. Ты будешь работать на меня.

— На вас?

— Секретарю исполнительного директора в моем благотворительном фонде нужна помощь. Очень много проектов, она не справляется. Ты смышленая девочка, уверена, быстро войдешь в колею.

— Чем занимается ваш фонд?

— Мы хотим, чтобы в мире не осталось ни одного ребенка без родителей. Фонд занимается пристройством детей-сирот в приемные семьи.

Сердце замирает. Выходит, она создала фонд ради таких как Гарри?

— И что мне нужно будет делать?

— Оформление договоров, оплата чеков, общение с подопечными. Тяжелая работа, но посильная для волшебницы.

Она грустно улыбается.

Гермиона пытается унять восторг и тревогу, обдавшие ее волной.

— Когда я могу приступать? — оживленно восклицает она.

Гермиона проснулась и сонно огляделась. Домовики уютно посапывали в своих постелях, через незанавешенное окно пробивался настойчивый лунный свет. Она знала, что больше не уснет этой ночью, сознание было ясным и трезвым, сна ни в одном глазу. Бессонница — единственная спутница, которая последовала за ней в этот мир. Мысли томили день ото дня, приходилось забивать чувства и образы поглубже в себя, и они всплывали ночью в виде кошмаров, когда ей некуда было уже бежать. Этой ночью выпал не кошмар — одно из воспоминаний, которые участились с тех пор как она повредила голову. Оно было, кажется, не таким уж страшным, но имело на нее странное влияние. Каждый раз она снова переживала чувства, которые испытывала тогда.

Работа была ее отдушиной. Она не видела результата своих трудов (имела дело только с бумагами), но мысль о том, что благодаря ее усилиям кто-то из сирот обретал семью, согревала и делала пребывание в том мире по крайней мере сносным. Но даже работа не избавляла от постоянного ощущения бессмысленности своего существования. Она не попала в другой мир, она зависла между мирами и не могла нащупать точку опоры. Разрываясь между работой и поисками выхода, сбитая с толку своими противоречивыми чувствами к Тому, Гермиона лишь изредка оставалась одна, чтобы ощутить пустоту. Она копилась в ее жилах, ложилась невидимым грузом на плечи, делала тяжёлым шаг, но сознанию не открывалась. Лишь здесь в поместье Гермиона почувствовала разницу. Ей приходилось несладко в этом поместье, но странным образом, не так мучительно, как в том мире. Здесь истощено почти до смерти было ее тело, но это ничто по сравнению с тем, как истощена была ее душа в том мире.

Гермиона спустила ноги с кровати и нашарила туфли, которые накануне принес Ал. Кожа обожгла холодом ступни, нагретые пуховым одеялом. Малфой так и не забрал свой щедрый подарок. Бесшумно прокравшись к двери, она вдруг спохватилась и вернулась к окну, чтобы взять со стола огарок свечи на блюдце. Прикрыв за собой дверь, она осторожно двинулась вдоль мрачного коридора.

* * *

— Не хочешь потанцевать? — Эмма смело протянула руку Драко, мрачно цедившему вино прямо из бутылки, и указала кивком на небольшую танцплощадку возле сцены.

— Не танцую, — неохотно оторвавшись от горлышка, только и бросил Драко.

— Какой же ты муд... Мудрый, Джон, — не выдержал Том, но вовремя поправился под строгим взглядом Гермионы и Эммы. Он улыбнулся Эмме. — Если бы ты согласился, я бы вызвал тебя на дуэль. Дама уже пообещала мне первый танец.

И, бросив мгновенный слегка разочарованный взгляд на Гермиону, он увел Эмму танцевать какой-то медленный танец.

Гермиона благословила небеса, что он не пригласил ее — она продолжала избегать всякой близости с ним. И так все больше ее затягивало в этот водоворот, еще и медленный танец с ним танцевать. Им же придется стоять слишком близко друг ко другу. Он положит руку ей на талию и... Гермиона резко оборвала ход своих мыслей и повернулась к Малфою. Тот сидел напротив, совсем близко от нее, потому что столик был миниатюрным, да еще и корпусом склонялся к ней, так что его лицо находилось некомфортно близко от ее лица. Несмотря на то, что оно по-прежнему вызывало лишь неприязнь, она задержала на нем взгляд. И без того заострённые черты на фоне худобы выделялись ещё сильнее, и он больше не напоминал хорька, — скорее, какую-то величественную хищную птицу. Он мрачно потягивал вино и глядел мимо нее куда-то перед собой. Взгляд у него был до того тяжелый, что Гермиона не выдержала и поинтересовалась, касаясь его предплечья, чтобы привлечь внимание. Малфой инстинктивно отдернул руку, словно обжегся.

— У тебя, пока мы были в бегах от Пожирателей... ничего не случилось? — буднично поинтересовалась Гермиона, хотя голос у нее дрогнул. Взгляд Малфоя стал более осмысленным, и он удивленно посмотрел на нее.

— Ну, с родителями все в порядке? — с большим трудом выдавила Гермиона. Какая-то тень пробежала по лицу Драко.

— С чего это ты... интересуешься? — мрачно буркнул он.

Гермиона нарочито небрежно передернула плечами.

— Ходишь подавленный. Интересно почему.

Драко не сводил с нее внимательного взгляда. Их глаза встретились, и Гермиона постаралась показать всем своим видом, что издевки в ее словах нет.

— Ты так тоскливо говорил о родителях, — вновь торопливо нарушила затянувшееся молчание Гермиона и отвела взгляд. Ей было отчего-то неловко за свою чувствительность. — Не мое дело, конечно...

— Будешь танцевать? — перебил Драко.

Гермиона так и застыла с открытым ртом.

— Танцевать? — осторожно уточнила она, словно не расслышала. — С тобой?

Драко нетерпеливо возвел очи к небу.

— Соображай быстрей, Грейнджер, не то Фелон уведет у тебя кавалера.

— Подозрительно, что тебя на танцы потянуло, — запротестовала Гермиона, невольно краснея.

Вместо ответа Драко встал не без труда — вино давало о себе знать — и протянул руку, сопровождая движение настойчивым кивком.

Гермиона в растерянности смотрела на его руку. Малфой, похоже, спьяну совсем забыл, кто она для него и что они здесь делают. Он еле держался на ногах, но взгляд у него оставался поразительно ясным и прозрачным. Он настойчиво протягивал руку и не убирал, отчего Гермионе становилось неловко. Она просто не знала, как отказать, а отказать, конечно, должна была. Не потому даже, что до сих пор не отошла от омерзительных сплетен об их отношениях, о которых узнала накануне, и точно не потому, что он досаждал им с Гарри всю школу. Здесь в этом пабе после всех событий, что ей пришлось пережить, все это казалось незначительным. Но протянуть руку в ответ означало сократить дистанцию. Она, конечно, первая начала: зачем было расспрашивать о родителях? Какое ей дело, в конце концов? Но не могла же она ожидать, что Малфой так странно отреагирует. Гермиона не могла и не хотела подпускать Драко так близко, даже если это просто танец. Она уже нашла какой-то компромисс в общении с ним, в конце концов, у нее просто не было другого выбора. Но ни одной секунды она не забывала, кто этот человек и на что он способен. Порой забыть хотелось, как теперь, когда он казался таким уязвимым и искренним, но она не имела на это права. У нее не было оснований доверять ему.

Все эти мысли пронеслись в ее голове за секунду, и Гермиона не придумала ничего лучше, чем отвлечься на официанта, пробегавшего мимо, и начать торопливо перечислять список блюд, которые она себе заранее наметила.

Краем глаза она видела, что Драко медленно опустил протянутую руку. Но не видела темной страсти, которая бушевала в его глазах.

* * *

В эту ночь Драко не спалось. В голове копошились мысли — противные и скользкие, как жуки. Еще не поздно было повернуть назад, он вовсе не обязан так кардинально менять свою жизнь. Чего ради ему больше всех надо — пусть кто-то другой свергает Темного Лорда, кто не понимает ценности своей жизни. Свой урок Драко хорошо усвоил, он уже был на волоске от смерти. Рискованное предприятие, на которое он решился, могло стоить жизни не только ему, но и его семье. Если только Лорд узнает, куда он направился... С другой стороны, откуда узнает? Даже отец не подозревает о его планах. Он, скорее всего, решит, что сердобольный сын решил помочь грязнокровке сбежать — а уж Драко позаботится, чтобы он так и подумал.

Он проворочался в постели часа два, прежде чем сдаться. Сгреб в охапку мантию и, кое-как нацепив ее на себя, вышел в холл, освещенный лишь тусклым светом факелов. Спертый воздух, пропитанный сыростью, не дал облегчения — ему хотелось выйти в сад подышать свежим воздухом и отвлечься от душивших мыслей. Проходя мимо библиотеки, однако, он заметил тусклый свет пламени свечи и танцующие на стенах тени. Осторожно оглядевшись, он зашел внутрь и, обогнув пару книжных рядов, увидел Гермиону. Она сидела за столом в одной сорочке, уронив голову ничком на листок пергамента. В обмякшей руке уголек. Перед ней лежал распахнутый потрепанный фолиант. Рядом на какой-то глиняной лепешке, служившей домовикам, очевидно, блюдцем, оплавлялся старый огарок свечи, от которого закуток тонул в уютном золотистом свете.

Не особо церемонясь, Драко грубо выдернул пергамент из-под щеки Гермионы и, пробежавшись взглядом по строчкам, присвистнул. Гермиона, легко стукнувшись щекой об стол, проснулась. Сонно щурясь, она смотрела на Драко снизу вверх, пытаясь, наверно, разглядеть в тусклом свете силуэт, однако очень скоро его узнала, и ее лицо тут же сделалось жестким и настороженным.

— Всесветный портал? Знакомое название.

Гермиона с трудом встала, всем весом опираясь на столешницу.

— Я уже ухожу, — пробормотала она. Ее руки чуть подрагивали, пока она собирала исписанные свитки пергамента. Где она их откопала?

— Что ты вообще здесь делаешь? Я велел тебе оставаться в постели, — беспокойно оглядевшись, прошипел Драко.

Гермиона замерла, насмешливо уставившись на него.

— И что с того что ты мне велел? Ты мне не хозяин.

— Какая же ты все-таки тупица, Грейнджер. Чем скорее ты придешь в себя, тем скорее я смогу вытащить тебя отсюда.

Гермиона ответила не сразу. Она с любопытством рассматривала Малфоя.

— Ты и в самом деле выведешь меня из поместья?

— Доходит понемногу?

— Зачем тебе это?

Драко неловко помял пергамент в руке прежде чем ответить.

— Твое присутствие здесь небезопасно для нас. Я защищаю своих родителей.

— Тогда почему просто не убьешь меня?

Малфой невесело усмехнулся.

— Считаешь, это просто?

Гермиона промолчала. Она снова опустила голову, педантично разглаживая листы пергамента и складывая их в единую стопку.

— Значит книги, что я забрал у тебя, не единственное, что тебе нужно, — проницательно заметил Малфой, небрежно пролистнув книгу, которую конспектировала Гермиона. — Ты ведь здесь каждую ночь заседаешь?

К его удивлению, Грейнджер ответила.

— Когда уверена, что домовики уснули.

— Вот поэтому ты не высыпаешься.

Гермиона прижала к груди кипу конспектов и требовательно протянула руку за книгой.

— Я в порядке.

Драко спрятал книгу за спиной.

— В твоих мешках под глазами можно муку таскать. Видела бы ты себя в зеркало.

Гермиона инстинктивно коснулась нижнего века и с озабоченным видом прощупала его. Она вдруг невольно усмехнулась .

— Образно. Это симптом сотрясения.

— Бинго! Поэтому тебе сказано было: не напрягай мозг.

— Я и не напрягаю, — возразила Гермиона. — Это легкое чтение.

Драко удивленно взвесил в руке увесистый томик. Легким это чтение, по крайней мере, не ощущалось.

— Зачем тебе всесветный портал? Думаешь, это тебе поможет в другой мир проникнуть?

Гермиона вскинула на него настороженный взгляд.

Драко презрительно усмехнулся.

— Ты же знаешь, что я читал Блэка. Дурацкое его исследование про параллельные миры. Неужели веришь во всю эту чушь? — спросил он, растягивая слова.

Гермиона, казалось, вздохнула с облегчением.

— Нужно чем-то занять мозг, — поспешно ответила она. — Всесветные порталы тоже из жанра фантастики.

Драко удивленно вскинул брови.

— Не веришь в их существование?

Гермиона с сожалением покачала головой, отчего ее волосы всколыхнулись. Ее локоны в свете свечи казались огненно рыжими.

— Таких порталов не делают уже много веков, механизм давно утрачен.

— Вот как?

— Последний такой уничтожили в шестнадцатом веке.

Драко, помедлив, кивнул, словно соглашаясь. Спорить с ней и рассказывать о портале, что хранился у него в тайнике, не стал — козыри лучше хранить в рукаве.

* * *

Драко мрачно наблюдал за Томом и Гермионой, весело скакавшими под какую-то старинную маггловскую песенку. Глаза Гермионы искрились от радости, волосы разбросаны по плечам, грудь тяжело вздымалась от взятого темпа. Она что-то кричала ему на ухо периодически, а он смеялся и качал головой. Иногда подхватывал ее на руки и кружил, и в такие моменты Драко хотелось оглушить его Конфундусом. И ее заодно.

Lost my partner, what'll I do

Потерял партнера, что мне делать?

Lost my partner, what'll I do

Потерял партнера, что мне делать?

Lost my partner, what'll I do

Потерял партнера, что мне делать?

Skip to my Lou my darling.

Переходи к моей Лу, мой дорогой.

Тенор музыканта впивался в мозг и сверлил-сверлил повторяющимися строчками. Да, он потерял партнера, что ему делать? Он действительно ее потерял! На какое-то мгновение ему показалось, что Грейнджер можно еще вернуть. Эта Гермиона страдала вместе с ним, глядя на то, как коверкали они их жизнь перед камерами, а когда поинтересовалась насчет родителей, ему и вовсе захотелось крепко стиснуть ее в объятьях и больше не отпускать, как когда-то. В этот миг показалось, она сможет разделить с ним боль, которую делила с ним та Гермиона.

Но вот он снова стоял с протянутой рукой, как нищий — так уж было однажды, когда он протянул руку дружбы Поттеру. И она отвергла его, как когда-то Поттер, и он не простит ей этого унижения, как не простил ему. Ничего в ней не изменилось со школьных времен — такая же заносчивая самовлюбленная стерва. Ничего общего с той Грейнджер, которую он знал. Драко и сам не понимал, как такое возможно, но это были два разных человека.

В этот момент он понял, что скучает не по самой Гермионе. Вот она была тут перед ним, такая же острая на язык, такая же находчивая, так же заправляла прядь за ухо, когда смущалась, и употребляла какое-то чудовищное количество чая. Он скучал не по ней, а по тем привычкам, что она приобрела в мэноре. Ничто больше не занимало его ум тогда, поэтому он внимательно следил за ними и не раз потом воскрешал в памяти. Он помнил как ее истощенная рука с выступающими косточками, окаймленная рукавом, протягивала ему блюдце с чашкой, как она с глубоким вниманием прислушивалась к радио, поигрывая уголком одеяла, как она нежно заправляла мужественно брыкающемуся Алу воротник, что вечно топорщился. Мысль о том, что это никогда не повторится, что этого никогда, получается, и не было, больше не было, сводила его порой с ума. Время, проведенное с Грейнджер, нельзя было назвать счастливым, но в нем запечатлелось все то, что Драко отчаянно желал бы вернуть. Но человека не было больше, не было и привычек. Не было памяти о том, через что им пришлось пройти вместе. Была только эта фальшивка, эта пародия на Грейнджер, которая вертелась теперь перед Фелтоном, как уж на сковороде. Наравне с желанием в нем закипала ненависть к ней, потому что это она пришла на смену той Грейнджер. Чтобы она жила, его Грейнджер пришлось умереть. И он никогда ей этого не простит.

Find another one

Найди другую

Prettier than you,

Симпатичней, чем твоя

Find another one

Найди другую

Prettier than you,

Симпатичней, чем твоя

Find another one

Prettier than you,

Skip to my Lou, my darlin'

Переходи к моей Лу, дорогой.

Драко вскинул оценивающий взгляд на Эмму, скучавшую рядом. Она танцевать не пошла, сославшись на усталость, и грустно наблюдала за Томом и Гермионой, резвившимися на танцплощадке.

— Я бы подышал свежим воздухом, не хочешь составить мне компанию? — вцепился Драко в ее запястье.

Эмма деликатно высвободила руку и посмотрела на него слегка недовольно, потирая запястье.

— Я не курю, если ты об этом.

Драко сразу смекнул, что не так.

— Прости, я сделал тебе больно? — сокрушенно выдохнул он так, будто действительно сожалел. — Я пойду домой, наверно, встретимся утром.

— Драко, стой!

Эмма подскочила. Она бросила мимолетный взгляд на Тома, сжимавшего в объятьях Гермиону.

— Я составлю тебе компанию.

Драко мрачно осушил залпом бутылку и, пропустив вперед Эмму, покинул зал.

* * *

— Когда ты отдашь мне книгу? — прокричала на ухо Тому Гермиона, задыхаясь от танца. Линия сменилась, и она оказалась лицом к лицу с другим кавалером. Вот за что она терпеть не могла эти древние традиционные танцы!

Вернувшись снова к Тому, она снова прокричала свой вопрос. Том посмотрел на нее своим искрящимся от веселья взглядом и вдруг резким движением оторвал ее от земли. Гермиона, привыкшая все контролировать, резко утратила почву под ногами и забарахталась в воздухе, но поделать ничего не смогла. Том крепко держал ее и радостно смеялся. А Гермиона никогда в своей жизни не была так счастлива.

— Том, я серьезно! — вновь прокричала она, снова оказавшись с ним в паре. — Мы договаривались, что ты дашь мне прочитать книгу сразу как мы доберемся до бара. Я должна прочитать хотя бы концовку! Она мне покоя не дает!

— Все было хорошо, — прокричал Том в ответ.

— Что?

И ее снова увел от Тома другой кавалер.

— Что ты сказал, повтори! — закричала она, снова оказавшись перед Томом.

— "Шрам не болел уже девятнадцать лет. Все было хорошо". Так заканчивается седьмая книга. Я заглянул в конец.

Гермиона обеспокоенно закусила губу.

— Хорошо? Что значит хорошо? Как именно хорошо? Том, ты что, издеваешься?

Том весело кивнул.

— Вообще-то да. Гермиона, ты весь вечер терроризируешь меня с этой книгой, можем мы хоть один танец станцевать, ничего не обсуждая?

Гермиона виновато кивнула и обернулась на Драко с Эммой, которых они оставили в зале. Внезапно она остановилась. Том, заметив встревоженное выражение ее лица, тоже притормозил и проследил за ее взглядом.

— Я не вижу Драко и Эмму, — встревоженно прокричала ему на ухо Гермиона.

Том отмахнулся.

— В туалет вышли.

Гермиона покачала головой.

— Сумка Эммы, Том. Ты видишь сумочку Эммы?

Она обернулась, чтобы встретить не менее обеспокоенный взгляд Тома.

* * *

Гермиона сидит на кухне, потягивая чай из большой кружки. Стол в ее комнате занят ноутбуком, и туда нельзя принести чай, а она любит чай. В этом мире вкус у него был какой-то терпкий и пустой, но она все равно цедит его постоянно, пытаясь согреться. В квартире у Тома холодно, несмотря на то, что на отоплении он не экономит. Квартира большую часть дня пустует, а ночью она чаще всего остается одна и не успевает прогреть дыханием необжитые стены. Но в этот день ей не приходится дышать в одиночку. В дверях кухни появляется заспанный Том.

— Бог мой, Гермиона, завтра вставать в шесть утра, — простонал он, наливая себе стакан воды.

— Я уже ложусь, — Гермиона кивает, продолжая строчить.

— Что это у тебя? — Том склоняется над ее записями. — Что это за значки?

— Руны.

Том присвистывает.

— Ты знаешь руны? И что ты записываешь? Какое-нибудь ритуальное заклятье? — жутким голосом протягивает он.

Гермиона останавливается и вскидывает голову, посылая в него красноречивый взгляд. Лицо Тома смягчается.

— Извини. Что ты пишешь?

— Просто перевожу. Не важно что. Периодически воскрешаю в памяти рунические знаки, рецепты зелий. Я не могу позволить себе это забыть.

— Почему? — эхом отзывается Том. В его голосе слышится досада.

Гермиона смотрит на него снизу вверх: такой нелепый в домашних шортах с всклокоченной головой. Трудно по-настоящему на него сердиться.

— Это все, что мне осталось, Том. Руны да латынь. Клочки и обломки мира, которому я принадлежу.

Том понимающе кивает.

— Прости меня, — очень серьезно сказал он. — Я не верю, что этот мир существует, но должно быть, ты чувствуешь себя очень одиноко вдали от него.

Заглядывает в ее неразборчивые записи.

— Как это переводится?

Гермиона отвечает охотно:

— Это старинная песенка друидов. Строчки крутятся у меня в голове с тех пор, как попала сюда. Записываю их — и становится легче.

Он садится рядом на табурет и сжимает ее руку, вливая в нее уверенность. Гермиона пожимает его руку в ответ.

— Интересный знак, — кивает он на руну. — Что он означает?

— Это "ясень". А рядом похожий знак — это "дуб".

Том слушает ее завороженно.

— Что?

— Просто... Ты знаешь руны. Невероятно.

Том мотает головой, словно пытаясь сбросить наваждение.

Гермиона воодушевлена.

— А вот этот знак означает "богатство".

Гермиона украдкой посматривает на него, пока он старательно выводит рунические знаки. Ничего особенного нет в его внешности, ничего такого, что могло бы привлечь ее как девушку. Все дело в какой-то необъяснимой теплой ауре, которая от него исходит. Своим кажется все: чуть лоснящееся лицо, непрокрашенные волосы, запах тела, забавный акцент, придающий его речи деревенскую простоватость. Она кладет руку на его широкую ладонь и ведет ее вслед за линиями рун. Ни смущения, ни робости при этом не испытывает, словно это ее рука, и она имеет на эту руку полное право. Они сидят еще полчаса, расшифровывая послание. Спать остается пару часов, но сна ни в одном глазу. Том вчитывается в строки и перечитывает их снова и снова.

— Кажется, я понял, как переводится эта фраза, — он хитро глядит на нее. — "Все будет хорошо!"

— Нет, это строчка означает... — Гермиона останавливается на полуслове и смотрит на умильную физиономию Тома, которая искрится смехом. Не может сдержать улыбки в ответ.

— Да, все будет хорошо, — повторила она, как заклинание. — Я знаю.

И, придвинув поближе строчки, которые они успели перевести, поет прерывающимся едва слышным голосом:

Есть у меня маленький уютный дом,

уютный дом, уютный дом

И ветерок дует в дверь каждое утро

Хей ди хо, ди хей ди хей ди хо

Открой немного дверь,

немного дверь, немного дверь

Чтобы я мог видеть море и волны

Хей ди хо, ди хей ди хей ди хо...

* * *

Драко бесшумно открыл дверь в комнату Грейнджер, опасаясь, что она спит. Он хотел предложить ей составить список вещей, которые надо взять с собой, — сам он плохо себе представлял предстоящее путешествие, а она как-никак несколько месяцев скиталась со своими дружками. В комнате, однако, он никого не обнаружил. Грейнджер опять слонялась по поместью. Его одолела жуткая злость, но тут же пришла мысль, что можно воспользоваться положением.

Драко догадывался, что Грейнджер хранит где-то все свои конспекты, которые делала за последний месяц, и казалось неглупым изучить их прежде, чем отправиться в путь. Едва ли Грейнджер станет делиться их содержанием, поэтому отлучилась она очень даже кстати. Он откинул подушку — и первое, на что наткнулся, это растрепанный серый клочок тонкой бумаги. На ней мелкими печатными буквами была напечатана статья, а сверху фотография. Среди молодых людей, изображенных на ней, он сразу нашел глазами Гермиону. Рядом стоял светловолосый парень, небрежно обнимавший незнакомую темноволосую девушку слева от него. Стояли все трое на фоне странного изображения во весь рост. Единственное, что он мог видеть отчетливо, это огромную готическую надпись, отпечатанную поверх изображения: "Гарри Поттер и Принц-Полукровка", но прежде чем он сумел сообразить, что это может означать, комнату прорезал нечеловеческий вопль.

— Что ты здесь делаешь?

Драко обернулся, и Гермиона заметила фотографию. Глаза ее расширились, и она в то же мгновение налетела на него, словно дикая кошка.

— Как ты посмел? Как ты нашел? Отдай мне! — она с яростью уставилась на вырезку в его руке.

— Я просто смотрел, что мы можем взять с собой... — начал было оправдываться Драко, но тут же смолк.

Гермиона словно не слышала его.

— Ты прочитал? — выдавила она из себя, тяжело дыша. Драко стало не по себе под этим страшным взглядом.

— А стоило? — спросил он, углубляясь в текст статьи, но Гермиона изловчилась и вырвала вырезку, разорвав ее на две части. Дрожа уставилась на разорванную пополам фотографию. Гермиона тяжело дышала, пряди волос, стянутых какой-то веревкой, выбились, и теперь она действительно напоминала ведьму. Она стала медленно оседать на пол и вдруг разрыдалась. Гермиона, казалось, забыла, что Драко еще здесь, или ей было все равно. Она ревела в голос, выплескивая все накопившиеся эмоции в этих страшных горьких рыданиях. Драко почувствовал острую необходимость покинуть эту каморку. Он не мог слышать эти вопли, этот голос сводил его с ума. Он уже резко дернулся к двери, когда вдруг вопреки своей воле остановился. Он взглянул на жалкую фигурку Геримионы, скорчившейся на полу. Медленно, с трудом осознавая, что делает, Драко опустился на колени рядом с ней.

— Успокойся, — прошептал он и вдруг несмело положил руку на ее плечо. Гермиона икнула, отстранилась и изумленно взглянула на него. Драко молча обнял ее и зарылся лицом в густые, каштановые волосы. Они пахли мылом и жаренным луком.

Внезапно он задохнулся от радости. Он почувствовал, как руки Гермионы тоже смыкаются на его спине в ответ. Они с минуту сидели так, крепко прижавшись друг к другу, потому что когда человек одинок, больше всего на свете ему не хватает того, кто мог бы его обнять. Это не имело ничего общего с романтикой или гормонами. Ей просто нужно было кого-то обнять. Почувствовать тепло другого человека. Почувствовать опору.

— Я больше не могу, — прошептала Гермиона вникуда. Она с трудом осознавала, что происходит. Внезапно тот, кого она ненавидела всеми фибрами души, тот, кто мучил и издевался над ней все последние месяцы, опустился рядом с ней на колени и оказался единственным человеком во всем мире, за которого она могла ухватиться. Ей захотелось забыть обо всем, что их разделяло, о прошлом, о будущем, просто посидеть еще чуть-чуть, вцепившись в спину единственного, кто находился рядом.

— У нас все получится, — рассеянно бормотал Драко в ответ, поглаживая ее кудри и уставив затуманенный взгляд прямо перед собой. — Все будет хорошо.

Гермиона вдруг резко отстранилась и заглянула в его глаза. От застилавших слез лицо его словно подернулось дымкой, и на миг сквозь его черты проступило то, другое лицо. Гермиона сощурилась, продолжая разглядывать его, словно впервые увидела. Она постепенно приходила в сознание, и в глазах отчётливо отражался какой-то мыслительный процесс. Внезапно она вздрогнула, и ее лицо исказилось от ужаса. Она отпрянула ещё дальше и словно ошпарившись отдернула руки, лежавшие на плечах Драко. С недоверием взглянула на свои ладони, затем перевела недоуменный взгляд на Драко.

— Нет, — она замотала головой, словно отгоняя наваждение, и слезы вновь брызнули из ее глаз. — Нет, нет, — в ужасе бормотала она.

Драко продолжал бродить по ее лицу бессмысленным взглядом, все ещё удерживая ее в руках и продолжая стоять на коленях перед ней. В его лице почему-то не было злости, не было и разочарования — на лице разливалось ничто, самое страшное из человеческих выражений.

Гермиона с трудом, не опираясь на него, поднялась на ноги. Драко так же молча встал и вышел из комнаты. Гермиона проводила его тоскливым взглядом, но не окликнула.

Она подняла с пола две части разорванной статьи и, соединив их, взглянула на фотографию. Том счастливо улыбался, словно отпуская ее. У него не было выбора. Она до последнего искала пути вернуться в свой мир и отказывалась жить в его — не могла забыть о своем долге. У нее тоже не было выбора. Иногда просто не судьба. Ее роковой прыжок в пространстве и времени все напутал и усложнил, но судьба все равно тяжёлыми шагами ступала за ними по пятам. Мир, который стал ее темницей, продолжал звать ее, потому что там она оставила часть себя. Это было правильно, что она должна умереть. Она не могла больше прижиться ни в одном из миров. Но одно могла. Она решила, что никогда не забудет Тома. Это единственное, что она решала, единственное, что могла решить. И никто не заставит ее чувствовать иначе. Она не забудет.

Гермиона не глядя нашарила на столике огарок свечи и бесшумно вышла из комнаты, чтобы привычно зажечь ее от факела в коридоре. Вернувшись, поставила свечу на импровизированное глиняное блюдце и занесла над пламенем обрывки газетной вырезки. Дорогое сердцу лицо извивалось и скручивалось, превращаясь в пепел, но слез не было. Она решительно сжала губы и, собрав в руку прах, распахнула ветхое окно и развеяла по ветру.

Покопавшись, Гермиона выудила на свет сверток, который вручил ей накануне Малфой.