Кинжал (джен)

Послышались шаги. Пытаясь быстро где-то спрятаться, Гермиона налетела на колючий куст и, зашипев от боли, упала на землю. Ветка больно впилась в спину. А неподалёку кто-то ломал шиповник и громко ругался. Голос был низким, грубым. Внушал страх. Гермиона хотела отползти подальше, но боялась, что её возня с впившейся в спину веткой привлечёт внимание, потому сидела тихо, не шевелясь. Вдруг повезёт. Вдруг её не заметят.

Но кто ещё мог здесь быть? Как он миновал город? Мерлин, и как они с Малфоем не заметили следов пребывания кого-то ещё?! А если это кто-то из Пожирателей?

В поле зрения показалась макушка незнакомца, и Гермиона невольно пискнула. Глаза расширились от удивления.

— Малфой?

Он оторвался от шиповника и посмотрел на неё. Застыл шокированно.

— Что ты?.. Ты же?.. Ты тоже слышала, как кто-то звал Долохова? Незнакомый голос. Я сперва решил не отзываться, но вдруг он знает, куда нужно идти? И наткнулся на тебя.

Малфой вопросительно приподнял брови, не отрывая от неё взгляда. Гермиона глядела в ответ, чувствуя, как в уголках глаз начало немилосердно жечь. Усталость и постоянное напряжение брали своё.

— Что ты вообще здесь делаешь? Аппарировала, ничего не объяснив.

Он сложил руки на груди и смотрел на неё с недовольством. Гермиона улыбнулась, чувствуя, как по щеке стекает слеза.

— Я так рада тебя видеть, Малфой.

Он вздохнул, выражение лица смягчилось.

— Тогда чего ты плачешь?

Гермиона только помотала головой. Малфой сел рядом и аккуратно отцепил от её мантии колючую ветку. Молча обнял Грейнджер и притянул к себе.

— Так нечестно, Гермиона, — пробормотал он еле слышно. — Сначала ты исчезаешь, не сказав ни слова. Потом появляешься и начинаешь плакать, едва меня увидев. И вместо того чтобы высказать тебе всё, что я об этом думаю, — о, а там было бы что послушать! — я сижу с тобой на земле и пытаюсь утешить.

Гермиона невольно рассмеялась. Да что же происходило в иллюзии Малфоя, что он так себя вёл? Она вытерла слёзы и посмотрела на него.

— Никто не звал Долохова, это я звала тебя.

— Но…

— Но из-за магии тебе казалось, что голос незнакомый и зовут Долохова. Я ведь тоже сперва слышала вместо твоего голоса другой, хотела сбежать. И сбежала бы, если бы не зацепилась за ветку.

Малфой хмыкнул.

— Это же надо так: среди всех этих кустов шиповника ты умудрилась налететь на терновую ветку.

— Что? — Гермиона отстранилась и обернулась. Позади были заросли шиповника. — На какую терновую ветку?

— Так вот же… — Малфой тоже обернулся и недоумённо нахмурился. — Он рос прямо за нашими спинами.

Гермиона хмыкнула, задумчиво склонила голову набок.

— Значит, нам очень повезло, что он оказался в нужное время в нужном месте.

— Ты тоже заметила, что здесь всё двигается? Что это вообще за место?

Как объяснить?

Гермиона расправила плечи, вдохнула побольше воздуха и заговорила:

— Малфой…

— Драко, — перебил он.

— Что?

Он нетерпеливо фыркнул.

— Гермиона, ты серьёзно? Хватит уже малфоить.

— Малфоить? — Гермиона не сдержала смешка.

— Ты так говоришь, будто впервые слышишь это слово, — он закатил глаза да и вообще всем своим видом показывал, что несёт она несусветную чушь.

Стоило ли спорить, если он всё равно скоро узнает правду?

— Хорошо. Давай так: мы выберемся отсюда, тогда я всё тебе расскажу. Главное — не возвращаться в город и найти выход из пустоши.

Малфой выглядел недовольным, но спорить не стал.

— Ты знаешь, как отсюда выбраться?

Обнадёжить? Или сказать правду?

— Если мы будем идти в одном направлении, то в конце концов куда-то придём, — ответила Гермиона неуверенно.

— Правило, которое может не распространяться на волшебные места.

Она это тоже знала. Но тогда они обречены, ей же не хотелось терять надежду.

— Но мы можем попробовать?

Малфой посмотрел на неё внимательно, оценивающе. Гермиона глядела в ответ с вызовом.

Зря. Зря она не соврала. Зря не сказала, что знает, как выбраться. Это же Малфой! И неважно, какую иллюзию подкинул ему город. Сейчас он начнёт орать, хамить, обзывать её тупой гр…

— Пойдём. Сейчас немногим позже полудня, а ночевать здесь не очень хочется.

Малфой пошёл вперёд, а Гермиона ошарашенно смотрела ему вслед. А действительно ли это Малфой? Пускай у него не было части воспоминаний, но противный характер должен же был остаться. Разве нет? Тогда почему он вёл себя по-человечески?

— Гермиона? Ты идёшь?

Она кивнула и пошла вслед за ним.

— Почему ты аппарировала? — спросил Малфой спустя некоторое время.

— Я не аппарировала.

— Что тогда?

— Я не знаю, как это объяснить.

— Я тоже, но выглядело как аппарация.

Гермиона устало вздохнула.

— Послушай…

— Город внушал иллюзии. Он и сам был иллюзией, правда?

— Пустошь, по сути, тоже.

— Что? — Малфой развернулся и теперь смотрел на неё с недоумением. Ждал объяснений.

— Твоё физическое тело сейчас не здесь. Всё происходит только в твоей голове. Я даже не знаю, насколько реально это место. Но если ты умрёшь здесь, то твоё физическое тело тоже умрёт.

Малфой сжал губы в тонкую полоску, нахмурил брови.

— Как мы здесь оказались?

— Мы скоро вернёмся, и ты всё вспомнишь.

Он смотрел на Гермиону внимательно, будто одно только выражение её лица могло дать ответы на все его вопросы.

— Мы здесь по моей вине, правда?

Гермиона несколько раз приоткрыла и закрыла рот, но так и не смогла ничего ответить. Как он догадался? Она же… Она же не давала ему никаких намёков!

— Подожди, — он вдруг весь напрягся и посмотрел на неё с отчаянной надеждой. — В реальности мои родители живы? С ними всё в порядке?

Гермиона улыбнулась. Пусть он и был долгое время её врагом, но его забота о родителях в самом деле была трогательной.

— Живы. Всё хорошо.

Малфой тоже улыбнулся.

— И в той реальности ты ведь тоже была моей девушкой, правда? Пока вы с Поттером и Уизли не сбежали? Была ведь?

Гермиона молчала. Как сказать ему, что нет, не была, если он выглядит таким уязвимым, доверчивым? И таким радостным оттого, что его родители живы.

— Гермиона? — Малфой в неверии мотал головой. — Нет-нет, ну как же так? Разве ты ничего не помнишь?

— Нет, это ты…

Он подбежал к ней и сжал её ладони в своих.

— Нет. Ты любишь белые розы и чёрный шоколад с кусочками апельсина. Зелёный чай с жасмином без сахара. В детстве у тебя был лабрадор Джек. Ты рассказывала, что его сбила машина. Из всех школьных предметов, которые ты посещаешь, ты больше всего не любишь Астрономию, потому что тебе не нравится делать чертежи. И…

— Хватит.

Это была правда. От первого и до последнего слова. И Гермиона боялась того, что может услышать. Мерлин, зачем?! Зачем город дал ему всю эту информацию?

— Я не должен был этого знать? — спросил Малфой осторожно.

Или всё же Драко, а не Малфой? Как можно называть человека, который столько о тебе знает, по фамилии?

— Но, Гермиона, если я об этом знаю и это правда, может, что-то не так с твоей памятью, а не с моей? Разве ты не чувствуешь связь между нами?

Да, но только дело в их общем приключении и в том, что город лезет туда, куда не надо, а не в чём-либо другом.

— Да, наверное, ты прав.

А что она должна была ответить? Со своей точки зрения он сказал всё правильно. И пока они не выберутся отсюда, доводы бесполезны.

— Но когда мы вернёмся, ты будешь такой, как раньше. Я всё для этого сделаю. Обещаю.

Нет, Драко Малфой, когда мы вернёмся, ты ничего не сделаешь. В лучшем случае. В худшем — напакостишь.

— Да, конечно. Пойдём?

Малфой кивнул, и они снова стали продираться сквозь заросли. Медленно, аккуратно придерживая наглые колючие ветки. Гермиона больше не чувствовала себя заключённой. Малфой так и не отпустил её руку, а в его присутствии, казалось, легче дышать. Его присутствие придавало сил.

Малфой остановился, и Гермиона чуть не налетела на него.

— Как думаешь, если я тебя приподниму, ты сможешь увидеть что-то полезное?

— Думаю, надо попробовать.

— Тогда держись за меня.

Малфой подхватил её чуть выше колен и поднял.

— Ну что?

Гермиона осмотрелась.

— Шиповник слишком высокий, но… Подожди-подожди! Я вижу верхушку тернового куста немного правее от нас.

— Всё?

— Да, опускай.

Малфой послушался, но от себя её не отпустил. Казалось, его прикосновение жгло кожу даже через мантию. А взгляд…

Мерлин, чего это она?! Какое ещё прикосновение, какой взгляд? Что за глупости лезут в голову?

— Ну что? Доверимся твоему терновнику? — спросил Малфой тихо.

— А у нас разве есть другие варианты?

— Давай представим, что есть, — Малфой улыбнулся, будто говорил об их с Гермионой общей тайне.

Как он вообще мог тогда улыбаться? У него на щеке была большая кровоточащая царапина, ладони в царапинах, мантия порвана не в одном и не в двух местах. Его обычно зачёсанные назад волосы лезли в глаза. Но улыбался он так искренне, будто не чувствовал ни боли, ни усталости.

— Я рад, что ты здесь, — сказал он мягко.

— Я рада, что ты здесь.

Гермиона и правда была рада, что не одна. А Драко… Чёртов город внушил ему, что он рад по другому поводу, но не стоит об этом. Малфой же будет рвать и метать, когда всё вспомнит. Зачем добавлять ему поводов обозлиться и растрепать всё, что он узнал о ней от города?

Малфой улыбался так заразно, что Гермиона и сама не поняла, когда её губы растянулись в ответной улыбке. Он наклонился и чмокнул её в губы. Лёгкое, мягкое, почти невесомое прикосновение. Но на этот короткий миг царапины перестали жечь и на сердце стало теплее.

Мерлин, да что она ему позволяет?! Что он себе позволяет?! Он же… Почему бы ему не сделать это ещё раз?

— Пойдём? — спросил Малфой тихо, и его улыбка была такой понимающей, будто он знал все её мысли. От и до. «Читал» её по каждому жесту и взгляду. Неужто и правда «читал»?

Гермиона растерянно кивнула, и его улыбка стала ещё шире. Он снова взял её руку в свою и пошёл вперёд. Она не знала, как на такое реагировать. Да и не успела: спустя несколько секунд Малфой резко остановился.

— Я не представляю, как тут можно пройти.

Гермиона выглянула из-за его плеча. Впереди ветви кустов шиповника переплелись так плотно, что пройти, не исцарапав всё тело, будет трудно.

— Думаешь, это значит, что выход близко? — спросила она тихо.

— Думаю, что мы не узнаем, если не попробуем, — ответил Малфой ей в тон. Он сжал её руку напоследок и отпустил. И то, что Гермионе хотелось, чтобы он не отпускал, было совершенно неправильно. — Иди за мной. И, наверное, надень лучше капюшон.

Гермиона, будто под действием гипноза, непослушными пальцами натянула на голову капюшон.

— Готова?

Она помотала головой.

— Вот и я не готов, — с этими словами Малфой опустился на колени и начал ползком пробираться вперёд. Внизу веток было меньше, пробираться проще. А дальше… Дальше она словно наблюдала за происходящим со стороны. И только боль была абсолютно реальной, остальное отошло на задний план, померкло.

Движение вперёд. Сплетение веток.

Боль.

Новые царапины. Голос Малфоя. Неловкое движение.

Боль.

Ветка, зацепившаяся за его капюшон. Помочь отцепить, идти дальше. Не отставать. Кровь, стекающая по руке. Ощущение удушья.

Боль.

Сплетение веток. Движение вперёд. Рука Малфоя, помогающая подняться. Усталость.

— Гермиона? — его голос прозвучал неожиданно громко. Грейнджер вздрогнула. Его осторожное похлопывание по щекам окончательно вернуло её в реальность.

— Ты в порядке?

Гермиона неуверенно кивнула и осмотрелась.

— Так мы… — начала она медленно.

— Почти вышли, да. Смотри, вон тропинка.

Улыбка на лице Малфоя от уха до уха. А неподалёку и в самом деле вилась уже знакомая Гермионе лесная тропинка. Рядом с ней рос терновый куст. Грейнджер посмотрела на него, посмотрела на шиповник — и в этот момент до конца не сформировавшаяся мысль, ютившаяся на задворках сознания, наконец превратилась в нечто осмысленное, завершённое.

— Мал… Драко, ты, наверное, много знаешь про артефакты? — спросила Гермиона, не отводя глаз от терновника.

— Не очень. Отец рассказывал про те, что были у нас, но сами по себе артефакты — плохо изученный аспект магии. Отец и сам всего не знал. А что?

— Чисто теоретически один и тот же артефакт может по-разному действовать на человека и, скажем, на домового эльфа?

— Я бы не сказал, что по-разному. Скорее, это могут быть незначительные различия. Мелочи, короче говоря. Но, конечно, про все артефакты я утверждать не могу.

Гермиона задумчиво кивнула. Малфой смотрел на неё, хитро прищурившись.

— Не томи уже. Говори, что за гениальная мысль пришла в твою кудрявую голову.

Гермиона замялась. Стоит ли?

— Ты говорил мне, что каждый куст шиповника — это…

— Я говорил?

— Неважно, — отмахнулась от него Гермиона. — Так вот: каждый куст шиповника — вместилище души погибшего здесь человека.

Малфой побледнел, но быстро взял себя в руки. Прочистил горло:

— Человека?

Гермиона кивнула.

— И теперь ты хочешь сказать, что терновый куст — это вместилище души какого-то другого существа?

Грейнджер улыбнулась. А Малфой, оказывается, мог быть не хуже Гарри с Роном. Сообразительный, схватывал на лету.

— И ты упоминала домовых эльфов… — он помахал рукой в приглашающем жесте. Продолжай, мол.

— Да, я думаю, что в терновом кусте заключена душа эльфа. Добби.

Гермиона не стала ждать ответа, повернулась к терновому кусту.

— Спасибо, Добби, — сказала она тихо и грустно улыбнулась. На глаза снова наворачивались слёзы. Малфой только слегка склонил голову, выражая признательность. И терновый куст успокаивающе зашелестел листьями в ответ. Забрать бы и его тоже. Но как?

Добби, милый Добби, нет таких слов, чтобы тебя отблагодарить…

Больше не оборачиваясь, Гермиона с Малфоем пошли в сторону тропинки.

— Думаешь, его можно вытащить отсюда? — тихо спросила Грейнджер.

— Если уничтожить артефакт, то может быть. Но кто знает… — он затих. Она не ответила. Шли молча, каждый думал о своём, а над их головами заливались трелями птицы. Казалось бы, красота, идиллия. Вот только раны от шиповника ныли. Да и болото поджидало впереди. И… как объяснить Малфою? Как его убедить? Или нет смысла? Нужно только заманить его на болото. Заболтать, отвлечь. Он потом поймёт.

— Давно хотела спросить… — начала Гермиона и умолкла.

О чём говорить? Обычно их разговоры длились не больше пары минут и состояли из одних только оскорблений.

— Я тебя слушаю, — отозвался Малфой, когда пауза затянулась.

— Давно хотела спросить, откуда…

— Откуда?.. — Малфой махнул рукой в приглашающем жесте и плутовато улыбнулся. Мерлин, у него такая улыбка, будто он уже сто лет как знал, что она собиралась спросить. Будто он ждал этого момента, а теперь просто наслаждался шоу.

— Откуда взялась эта глупость о том, что маглорождённые воруют магию?

Вот лезет же в голову совсем не то, что нужно. Ох, сейчас начнётся! Ох, начнётся!

— Я же говор… — Малфой запнулся и стушевался. — Прости, из головы вылетело, что ты ничего не помнишь.

Не началось? Не началось. Малфой смотрел на неё виновато, но спокойно.

— Тёмный Лорд объяснял это тем, что магловские вещи будто бы поглощают магию.

— Поглощают магию?

— Когда он посвящал в Пожиратели кого-то нового, то приносил разные магловские штуковины и показывал, что на них магия действует по-другому. Если разбить магловскую чашку, а потом починить её Репаро, то через некоторое время она снова разлетится на осколки.

Гермиона ни за что не поверила бы в такое, если бы не проверяла на своём опыте. Ведь и в самом деле большинство магловских предметов было невозможно починить или трансфигурировать. Они снова ломались или возвращали себе былую форму. Словно губки, впитывающие магию.

Даже странно, что этот феномен ещё не изучили и не дали ему объяснение.

— Но я не думаю, что маглорождённые крадут магию. Дело ведь в предметах, а не в людях, правильно? На маглов же магия действует! — Малфою явно было неловко. Он смотрел на Гермиону с тревогой. Будто это не у него тысяча и одно предубеждение, а она должна сейчас взорваться и устроить ему генеральное промывание мозгов.

— В предметах, а не в людях, — эхом повторила Гермиона. — В предметах, а не в людях! Малфой, ты гений!

— Само собой, но почему в этот раз? — вид у Малфоя был удивлённо-самодовольный. И Гермиона отметила для себя, что впервые за всё время самодовольный Малфой не казался ей отталкивающим, противным.

У него были красивые глаза, когда он улыбался. У него были красивые черты лица, когда он не прятался за своим высокомерием. Может, и душа у него красивая, если не смотреть на него как на врага? А может, Гермиона видела то, что хотела видеть.

— Ты гений, потому что я бы никогда сама до этого не додумалась. Ведь Дамблдор был прав, когда говорил про любовь.

— Нет-нет, я не хочу знать, что Дамблдор говорил тебе про любовь.

Выражение лица Малфоя было нарочито испуганным. Комичным. И Гермиона прыснула со смеху.

— Не мне, Гарри.

— Святой Мерлин! Нет, об этом я хочу знать ещё меньше.

Она рассмеялась. А Малфой смотрел на неё и улыбался своей красивой, тёплой улыбкой. Искренне, но была в его взгляде и решительность. Такая, как у человека, принявшего решение. Окончательное. Неотвратимое.

— Так почему Дамблдор был прав? — спросил Малфой серьёзно.

— Люди делают вещи с любовью. Но если вещь сделана с помощью техники, ей нужно чем-то компенсировать недостаток любви. А магия ведь завязана на эмоциях.

— Звучит, как тема для научной работы, достойной истиноискателя Гермионы Грейнджер, — поддел Малфой, но улыбка на его лице оставалась добродушной.

Гермиона улыбнулась в ответ. Она видела, что они уже близко. Где-то здесь и начиналось болото.

— Малфой… — она взяла его за руку и, повернувшись на сто восемьдесят градусов, пошла дальше медленно, спиной вперёд, увлекая его за собой. Если уж в этой реальности она Малфою нравилась, то нужно было этим воспользоваться. Он сжал её ладонь, но отрицательно помотал головой.

— Имя, Гермиона, у меня есть имя.

Говорил он тише, чем обычно. А его голос, казалось, и вовсе голосом не был. Откровением. Сокровенным желанием. Тайной. Он пленял, завораживал.

— Драко… — его имя слетело с языка неожиданно легко. Ей нужно было, чтобы он шёл за ней. Пусть он и будет лютовать, когда поймёт, куда она его завела, но объяснить и заставить согласиться было труднее, чем просто сделать.

Следующий шаг — и Гермиона больше не чувствовала под ногами твёрдой почвы. Она пошатнулась, Малфой сделал шаг вперёд, чтобы поддержать её, и тоже попал в трясину. Он поднял на неё полный безмолвного ужаса взгляд и, посмотрев в её глаза, сказал только два слова:

— Ты знала.

И в его взгляде было столько боли, будто она его предала. Он вырвал свои руки из её захвата, словно она прокажённая.

— Драко, — Гермиона даже не думала, что говорит и почему. Потянулась к нему, попробовала снова взять его за руки. Трясина тут же отреагировала на движение, потянула вниз.

— За что? Объясни мне, за что? Я ведь доверял тебе, Грейнджер!

Мерлин, почему от его слов, от того, что она для него снова Грейнджер болело сильнее, чем от всех кровоточащих царапин на теле?! Почему хотелось выть, лезть на стену и уверять, что она не делала ничего ему во вред?

Он не кричал и не обвинял, он молча сверлил её полным боли взглядом. Уязвимым, открытым. И… Уж лучше бы он кричал! Оскорблял. Кривился, хмурился, возмущался, смотрел с ненавистью. Что угодно, только не это.

— Драко… — Гермиона не поняла бы, что плачет, если бы царапины на лице не отозвались болью от солёных слёз. Она снова потянулась к нему, он увернулся, и от неловких движений они вместе погрязли ещё сильнее. Пение птиц теперь казалось зловещим, перед глазами начало темнеть.

* * *

Гермиона ощущала под руками мягкие подлокотники кресла, но открывать глаза не спешила. Сейчас, когда её тело не покрывали царапины, когда на неё не смотрели внимательные серые глаза, когда она наконец вспомнила, что представляет из себя Драко Малфой, Гермиона чувствовала себя донельзя глупой. Мерлин, чем она думала?! Что творила? Перед кем плакала столько раз?

Хотелось одного: чтобы Малфой понял намёк и ушёл. Но из кресла напротив не доносилось ни звука. А что, если он не вернулся? Если что-то пошло не так и?.. Гермиона осторожно приоткрыла один глаз и увидела Малфоя, смотрящего на неё сквозь опущенные ресницы. Он тут же поспешил закрыть глаза, и она прыснула со смеху: ведь хотела сделать то же самое. Малфой сдержанно улыбнулся в ответ. Затем прочистил горло, и Гермиона напряглась. Этот Малфой не был похож на то очаровательное создание, которому она позволила поцеловать себя посреди пустоши. У него были холодные глаза, бесстрастное выражение лица, напряжённые плечи…

— Кинжал исчез, — сообщил он сухо. — Спасибо за помощь.

Малфой не стал дожидаться ответа, молча встал и вышел из комнаты. Гермиона так и застыла с приоткрытым ртом. Нет, она-то хотела, чтобы он ушёл, но… Не так? Как он вообще мог просто взять и уйти? Он же… Она же… Между ними вроде бы как наладились отношения, правда? Но он не сказал об этом ни слова. А как же?..

Гермиона слышала, как он попрощался с бабушкой, как за ним хлопнула входная дверь и всё затихло.

С бабушкой он, получается, мог попрощаться, а с ней — нет.

— Гермиона? Почему ты плачешь? — застывшая на пороге миссис Холлидей смотрела на неё с беспокойством.

— Я… Я радуюсь, что всё хорошо закончилось, бабушка. Я, наверное, пойду к себе.

Бабушка недоверчиво приподняла брови, но Гермиона лишь молча вылетела из гостиной и помчалась к себе в комнату.

А чего она хотела? Чтобы он остался обсудить их общее приключение? Сбегал в магазин за тортиком к чаю? Обнял на радостях, что у них всё получилось?

Нет, она не была влюблена в Малфоя. Да, она знала, что он далеко не подарок. Да и чего ещё можно было от него ожидать? Он будет ангелом, если ему что-то нужно. Он вытрет о тебя ноги, если нет. Но она не могла поверить, что он сделает это настолько грубо.

— Будешь печеньку? Я недавно испекла.

— Без орехов?

— Без.

— Тогда буду. Спасибо.

Бабушка передала тарелку с печеньем Гермионе и села рядом на кровать.

— Твой Малфой обещал зайти.

— Он не мой. И он не зайдёт.

— Не знаю, что там у вас произошло, но он потрясён и явно не в себе.

Гермиона вздохнула.

— Нет, бабушка. Он получил, что хотел, больше ему здесь ничего не нужно.

Бабушка только хитро прищурилась.

— Ну посмотрим.

— Посмотрим.