Вересковый мёд (гет)

Высоко над землей не слышны голоса — только глухой, с редкими посвистами шум ветра. И хлопает в воздушных потоках мантия. Однако россыпь желтых огней сверху прекрасно видно. Их с каждой минутой больше среди угловатых серых пятен — домов и деревьев, что брызгами жженой сепии угадываются на темном фоне. Годрикова лощина выглядит... празднично. Странно.

В традициях Хэллоуина маггловского гораздо больше, чем колдовского. Сладости, маскарад, дурачества. Нет, неприязни к этому празднику Волдеморт не питает, но и ничего привлекательного для себя не видит. Другое дело — древние ритуалы Самайна. Без магии мертвых не добиться бессмертия, и потому она достойна самого пристального внимания, чего никак не скажешь про театрализованные гулянья на Хэллоуин. И вдруг — это странное удовольствие от созерцания огоньков. Не иначе, причина все в том же чувстве легкости и свободы, что охватило его во дворе поттеровской усадьбы и не оставило до сих пор. С чего бы? Казалось бы, он стал свободным давным-давно. Когда понял, что уникальный магический потенциал в тандеме с холодным умом и тайными знаниями дают ему право действовать без оглядки на правила и условности, выдуманные другими. Хотя... личная свобода еще никому не гарантировала защиты от чужих ловушек. И в одну из них он таки угодил.

Утонувшие в седой хмари окраины поселка остаются далеко позади: там же, где сброшены оковы клятого предсказания. Но только ли в нем дело? Думал ли Волдеморт когда-нибудь, что, поступив в угоду чувствам, а не разуму, не потеряет в силе и будто прозреет? Нет, всю жизнь он убеждался в обратном. Да, и сейчас вполне отдает себе отчет в том, что коварство обмана и самообмана таится в заманчивости, сладости иллюзорных ощущений. И только сопоставляющий факты разум выводит на правильный путь... Оказывается, не всегда. Смерть ребенка, будь он даже действительно Избранным, стала бы фатальной ошибкой. Теперь это кажется очевидным. И дело отнюдь не в Лили. Дело в том, что Волдеморт презирает трусость. Трусость — одна из самых мерзких форм слабости. Трус не достоин уважения, не то что власти. Трус не в праве рассуждать о чести и достоинстве, о которых он сам так много говорил своим сторонникам. Но только трус убивает врага в колыбели. И только надышавшийся дурманом слепец может видеть в подобном решении не трусость, а осторожность и предусмотрительность. К счастью, пелена пала.

Путь Темного лорда лежит на север. Плотный полог тумана укрывает холмистые долины и ущелья. Только кое-где над косматой дымкой топорщатся верхушки дубов и сосен да поблескивают сквозь прорехи серебряные ленты рек. Но, чтобы не сбиться с курса, ему достаточно и звездной карты над головой.

Вскоре в разрывах тумана показывается Бристольский залив, похожий на хвост дракона, а дальше к северо-востоку темнеют Кембрийские горы. В их центре разместилось поместье семьи Лестрейндж.

Издали на фоне светлеющего неба замок выглядит как скальный выступ. Основанием он уходит глубоко в горную породу, а в высь устремляются три зубчатые башни. Прямо над ними маячат четыре черные кляксы, летящие прямо на Волдеморта.

Он не использует маскировку и его тоже замечают. Как только расстояние перестает быть помехой для узнавания, от группы отделяется фигура наездницы с развевающимися по ветру густыми длинными волосами.

— Повелитель! — перекрикивая ветер и расстояние, восклицает Белла. — Слава Мерлину и Моргане, вы вернулись!

— А предполагалось, что не вернусь? — интересуется Волдеморт. Голоса он не повышает, но Сонорус прекрасно доносит его слова и до Беллы, и до ее спутников, как раз подтянувшихся поближе. — И куда это вы собрались, позвольте полюбопытствовать? Ведь, если мне не изменяет память, я велел вам оставаться на месте до моего возвращения?

Братья Лестрейнджи и прибившийся к их компании Крауч оторопело ерзают на древках и выжидающе смотрят на Беллатрикс. Ну, кандидатура зачинщицы вопросов и не вызывала. Волдеморт чуть приподнимает брови и тоже обращает на нее вопрошающий взгляд.

— Простите, мой лорд. Почти сутки прошли с того момента, как вы ушли, и мы только хотели убедиться, что ничего плохого не случилось.

— Вот как. И кому из вас первому пришла в голову эта идея?

— Мне.

— Хм... — он скользит взглядом по лицам молодых Пожирателей и позволяет выдающему раздражение металлу пробиться сквозь насмешливые интонации. — Очевидно, наша блистательная воительница⁽¹⁾ решила взять меня под свою опеку, а все остальные поддержали ее затею. Как мило. Остается только выяснить, за кого меня здесь принимают? — Он медленно подлетает к Белле почти вплотную и смотрит прямо в расширившиеся зрачки. — За неразумного младенца или за немощного старика?

— Нет! Вы же прекрасно знаете!.. — с жаром и болью восклицает Белла, но осекается и прячет глаза. — Вовсе нет, мой лорд. Я виновата...

— Прошу прощения, мой лорд, — вдруг подает голос старший из братьев, — мы просто подумали, что страховка никогда лишней не будет и...

— ...и поэтому нарушили прямой приказ своего лорда. Вы просто подумали, что лучше знаете, как следует поступить. Верно? Может быть, вы не о том думаете? Почему бы тебе, Родольфус, вместо размышлений на тему целесообразности выполнения моих распоряжений не задуматься о наследнике своего славного рода? Заодно и инстинктам твоей жены нашлось бы адекватное применение.

На Беллу Волдеморт не смотрит, но слышит ее отрывистый резкий вдох. Родольфус же напоминает загнанную в угол мышь.

— Это приказ, мой лорд?

— Придурок! — придушенно шипит Беллатрикс и пытается испепелить мужа взглядом.

— Нет, — отвечает Волдеморт. Гнев его уже утих, хоть внешне он и остается исключительно суровым. — Это рекомендация. Пока что. — Белла обессиленно выдыхает. Похоже, нашелся ее тайный страх. На этом воспитательную беседу можно заканчивать. — Жду вас всех в зале совещаний через четверть часа, — бросает он строго и первым направляется в сторону замка.

Усталость напоминает о себе все настойчивее, но Лестрейнджи, а также Крауч, которого они приютили после побега из родительского дома, видели Петтигрю. Они в курсе, что доносчик выдал тайну Фиделиуса, под которым прятали Избранного. Поиски Гарри Поттера были и их целью. Волдеморт сам перед ними ее поставил. И не дать им сейчас никакой информации — значит заставить сомневаться в том, что их общее дело действительно является общим. Когда речь идет не о самых бесполезных сторонниках такого нельзя допускать. Поэтому, добравшись до личных апартаментов, Темный лорд только опрокидывает в себя фиал бодрящего зелья и сразу же отправляется в совещательный зал. Он уже знает, что будет говорить.

— Нам передали неактуальную информацию. Либо Поттеров кто-то предупредил. Так или иначе, когда я пришел, в их доме никого не было. На всякий случай я пробыл там до глубокой ночи, но ни ребенок, ни его родители так и не объявились.

— Позвольте я вытрясу из подлого грызуна всю правду! — деятельная ярость заставляет грудь Беллы высоко подниматься в глубоком декольте и звенит в ее голосе.

Предатель дождался своей награды.

— Мой лорд, — когда за Беллой закрывается дверь, Бартемиус робко поднимает руку, — могу я задать вопрос? — Он все еще похож на школьника. В нем нет ни решительности, ни жесткости, ни бесстрашия, которыми известен его отец. Младшему Барти Краучу не стать хорошим воином. Но там, где требуется осторожность, терпение, ум и хитрость, он бывает полезен.

— Говори.

— Поттеры забрали из дома все свои вещи? — юноша говорит без запинок и оговорок, но слишком торопится, частит. — Дело в том, что, если их предупредили в последний момент, они могли забыть что-нибудь важное, а если так, они будут вынуждены вернуться. Не стоит ли устроить засаду? Хотя бы на несколько дней.

Едва Волдеморт успевает кивнуть, вызывается Рабастан:

— Поручите это нам с братом. Клянусь, мы не подведем. — Вот уж кто точно рожден для схваток.

Темному лорду остается только напутствовать:

— Действуйте обдуманно. Появится возможность взять пленного — берите. Информатор нам пригодится. Но если шансов будет мало, то просто наблюдайте. Родольфус, это под твою ответственность. И да! Избранного и его родителей, если вдруг они там объявятся, либо брать живыми, либо не трогать до моего прибытия.

Крауч напрашивается пойти с Лестрейнджами. Парень отчаянно жаждет проверить себя в "настоящем мужском деле" и избавиться от амплуа "умненького мальчика". И он знает, что предложить:

— В случае чего, я мог бы набросить трудновыявляемые следящие чары...

Что ж, столь разумное рвение следует поощрять.

— Присмотришь за ним, Рабастан.

* * *

Окна личного кабинета выходят на юго-запад. Утренней зари и восходящего солнца из них не видно. Но рассеянного серовато-голубого света хватает для того, чтобы оставаться спокойным и хладнокровным, ведь, когда Лестрейнджи с Краучем аппарировали в Годрикову лощину, рассвет уже наступил. И отсутствие скорых новостей также свидетельствует о том, что как минимум одно из выставленных условий выполнено: дом Поттеров пуст.

Волдеморт откидывается на спинку кресла и прикрывает глаза.

Его стратегическая цель — власть над магами Британии и последующее изменение правил сосуществования волшебников и магглов — остается без изменений. Однако двигаться к ней прежним курсом, ключевой точкой которого была расправа над Избранным, он очевидно не может. И ближний круг должен быть проинформирован о смене приоритетов в кратчайшие сроки. Однако нельзя спустить им подобную директиву без каких-либо разъяснений. Слишком уж крутой разворот. Об откровенном разговоре тоже не может идти и речи. Темный лорд усмехается углом рта. Правда стала бы для его сподвижников слишком тяжелым потрясением. А если серьезно, то ему следует подготовить более вещественные и рациональные аргументы. Сохранить при том имидж последовательно и здраво мыслящего лидера тоже весьма желательно. И это первое условие головоломки.

Второе упирается в поиски виноватого: ведь кто-то же помог Поттерам ускользнуть от Темного лорда.

Коротко рассмеявшись, он выпрямляется в кресле и после недолгих сомнений телепортирует из винного погреба Лестрейнджей бутылку Огденского. Мордред знает сколько лет он не прибегал к алкоголю, чтобы расслабиться, но сейчас, кажется, тот самый случай. Винный дух лениво трогает ноздри, огнем разливается по горлу, и тело слегка обмякает в кресле.

Завершиться ничем поиски не могут, ведь дело пахнет изменой. Нельзя, чтобы кто-то подумал, будто изменник может скрыться от наказания. Потому нужно найти кандидата на роль виновного, и чем скорее, тем лучше.

И, наконец, третье. В идеале решения по двум первым условиям должны гармонично слиться друг с другом и не противоречить словам Лили, на случай утечки информации из Ордена. Волдеморт не знает, что сумеет придумать Лили, но она умна и рассудительна, а значит — найдет самое правдоподобное объяснение из всех возможных. Тогда ему нужно лишь сделать то же самое.

Вариантов у Лили немного...

Деликатный стук обрывает цепочку мыслей, но Волдеморт ждал этого.

— Войдите.

— Мой лорд, — Белла выглядит обескураженной и огорченной, — мне не удалось ничего выведать у Петтигрю. Кажется, он в самом деле ничего не знает.

— Что ж, если подумать, это и неудивительно. — Волдеморт взглядом указывает Белле на стоящий поблизости стул. — Если он сознательно пытался нас обмануть, то понимал и степень риска, но какова цель? Будь в том доме засада, вопросов бы не было, но так... Наш осведомитель труслив и напрочь лишен чести, но не настолько глуп.

— Вы правы!.. — кивает Белла, напряженно нахмуривая брови. — Но тогда получается, за ним следил кто-то из Феникса, или... Или среди нас предатель!

— Да. Но мы в любом случае выясним правду. — Волдеморт барабанит пальцами по подлокотнику, еще раз оценивая принятое решение. — Скажи, Снейп работал вчера в вашей лаборатории?

— Да, мой лорд. — Глаза верной валькирии широко распахиваются. — Вы подозреваете его?

— Не торопи события, Белла. Когда придет время, ты все узнаешь, а сейчас разыщи Снейпа и приведи его ко мне.

* * *

— Ты в курсе наших последних новостей, Северус?

— Боюсь, что нет, мой лорд, — отвечает тот после недолгих размышлений. — Не могли бы вы уточнить, о чем идет речь? — Он уже не тот, кем был, принимая метку: более сдержанный, сильный, скрытный. Ценный соратник, но вместе с тем и опасный.

— Хранитель Поттеров выдал нам их тайну. — Снейп удивлен и заинтересован — похоже, он неплохо продвинулся в окклюменции. Избирательная демонстрация эмоций требует гораздо большего мастерства, чем полная бесстрастность, и выглядит правдоподобнее. — Но им удалось улизнуть. — Здесь навыки дают сбой: лишь на мгновение, но Снейп выдает себя. Он рад. Что ж, Темный лорд с ним солидарен.

— Вы подозреваете меня? — Снейп не глуп и быстро приходит к почти правильным выводам.

— Нет. Но я хочу, чтобы все думали, будто бы Поттеров предупредил ты.

Теперь он сбит с толку.

— Но... почему?

— Потому что на самом деле это сделал я, — Волдеморт усмехается краешком губ. — Помнишь, ты просил меня сохранить жизнь матери Избранного? Я выполнил твою просьбу.

Во взгляде Снейпа мелькает смятение. Возможно, не так уж и сильно он окреп, как казалось несколькими минутами ранее. Он падает на одно колено и низко опускает голову:

— Благодарю вас, мой повелитель. — Его страх надежно спрятан за окклюментыми щитами, но впалые щеки становятся мелово-бледными.

— И в благодарность за мою лояльность ты готов признаться в измене?

— Да.

— Ты знаешь, что бывает с изменниками, Северус. И все равно согласен на такую плату?

— Поскольку изначально этот вопрос не оговаривался, полагаю, вы в праве требовать от меня любую плату, мой лорд, — отвечает тот сипло, но в остальном держится хорошо.

— Верно. Но пользы от тебя живого гораздо больше, чем от мертвого. Поэтому у твоего предательства будет уважительная причина. Присядь, Северус. Наш разговор будет довольно долгим.

Вижу, ты теряешься догадках. Я поясню. Дело в том, что я решил покончить с охотой на Избранного, и тому есть две причины.

Во-первых, я понаблюдал за мальчиком и засомневался в том, что пророчество, если оно действительно было о нем, имеет хоть какое-то отношение к реальности. Кстати — а что ты сам о нем думаешь? Ты веришь в это пророчество, Северус?

— Я не знаю...

— Я не требую от тебя "правильного" ответа, мне просто интересно твое мнение.

Снейп задумывается, но с полминуты спустя с болезненной полуулыбкой качает головой:

— Мне с самого начала казалось, что речь в том предсказании шла вовсе не о ребенке. Но заслуживает ли оно доверия как таковое?.. Боюсь, у меня слишком мало таланта, чтобы иметь свое мнение. Простите, если навел вас на ложный след. Прорицания всегда были самой мутной и недоступной для меня областью магии.

— Как и для меня, — великодушно замечает Волдеморт и наслаждается растерянностью в обращенных к нему непроницаемо-черных глазах. — Возможно, поэтому мы оба так легко приняли его на веру. И я вовсе не виню тебя, Северус. Ты поступил так, как и должен был поступить: проинформировал о том, что сумел узнать. А уж решать, насколько эта информация достойна внимания и в какой мере, это моё дело. И похоже, что в тот раз я... поспешил с выводами. Видишь ли, вчера я не увидел в ребенке Поттеров ничего особенного. Но, собственно, не это главное. Главное в том, что при внимательном и беспристрастном рассмотрении все это пророчество слишком похоже на обман.

Посуди сам, насколько это выгодно нашим противникам, чтобы вместо решения действительно важных вопросов мы тратили массу сил на поиски маленького ребенка. — Что-то меняется в лице собеседника. Пока еще неуловимо, но чутье легилимента уже подсказывает: смотри внимательнее. Волдеморт пока не пытается проникнуть в сознание, но улавливает натужные вибрации окклюментных блоков. А за ними, похоже, разыгрывается настоящая буря. На пустом месте такие эмоции не возникают. Пожалуй, не помешает их еще немного подогреть. — Оцени, насколько это беспроигрышная комбинация для орденцев, Северус! Не найдем мы мальчишку — будем дальше гоняться за ветром в поле. Найдем, ликвидируем — с Ордена не убудет, а на моей репутации, как ни крути, пятно! Честное слово, если это ловушка от Дамблдора, то я склоняюсь перед изяществом замысла.

Но меня такая ситуация больше не устраивает. И я хочу, чтобы ты помог мне с достоинством из нее выйти. Ты согласен?

— Да, мой лорд, я сделаю все, что скажете, — теперь его лицо выражает плохо скрываемое раскаяние. И ничего хорошего в этом нет.

— Меня это радует. Обсудим легенду.

Ты случайно узнал... подслушал разговор Дамблдора с неким неизвестным — пусть он будет под чарами неузнаваемости. И из того разговора следует, что пророчество — это фикция. Уловка, направленная на то, чтобы дезориентировать нас и выставить в наихудшем свете.

Само собой, все говорилось непрямо и полной уверенности в том, что подразумевала фраза: "Пусть зло покажет свое истинное лицо", у тебя нет, но все-таки, когда ты заметил здесь в мэноре одного из друзей Поттеров, то догадался, чем это может обернуться, и решился предупредить кого-нибудь на той стороне. Конечно, тобой двигало исключительно стремление помешать своему лорду совершить роковую ошибку.

Добавим в копилку твоих подозрений тот факт, что в свое время тебе откровенно позволили вынести то самое пророчество из кабака.

Почему было не прийти со всеми сомнениями ко мне? Потому что ты боялся, что не успеешь или же информация не будет принята мной всерьез. Да, это измена, — Темный лорд насмешливо приподнимает брови, не переставая пристально наблюдать за собеседником, который то бледнеет, то покрывается красными пятнами, — но с учетом благих намерений ты будешь прощен. — Волдеморт откидывается назад и разводит руками. — Я "перепроверю" твои сведения и найду их соответствующими действительности. Охота на Поттеров будет официально прекращена. Во всяком случае по факту. Видимость мы, возможно, станем поддерживать и дальше. Пусть наши враги думают, что игра все еще идет по их правилам.

Как тебе такой план, Северус?

— Да я... — Снейп сглатывает, у него пересохло в горле. — Я готов. Я представлю все так, как вы сказали.

— Отлично, — подытоживает Волдеморт, после чего стирает с лица улыбку и подается вперед через стол: — А теперь покажи мне, Северус, чего я о тебе еще не знаю.

Он ловит на себе взгляд вороненка, пойманного в силки, и больше не медлит. В том, как устроены ментальные блоки, чувствуется мастерство, но создается впечатление, что окклюмент, воздвигший их, не решил, нужна ли ему сейчас защита разума или нет. Волдеморт легко сносит первый барьер, а второго не встречает вовсе. Снейп не препятствует, с обреченным спокойствием отходит в сторону и наблюдает, как чужая воля вспарывает слои его памяти, подбираясь к главному:

— Ну так спрячьте ее, спрячьте их всех.

— А что я получу взамен, Северус? — торжествуя, спрашивает благообразный старец, пока ветер картинно играет его бородой. Этот всегда умел производить впечатление.

— Что угодно.

Резко покинутый сковывающим взором легилимента, Снейп падает на колени и низко опускает голову.

— Ты в самом деле предал меня! — приглушенно говорит Волдеморт, чувствуя, как вскипает мстительная злорадная ярость.

— Да, — хрипло соглашается Снейп. — Я сомневался... Думал... Нет. Мне нечего сказать в свое оправдание. — Он ошеломлен и практически парализован, но вовсе не страхом. Изумление, чувство вины, недоверие — вот истинные причины, вогнавшие его в ступор.

"...спрячьте ее..."

— Все ради спасения той девчонки? — скептические интонации даются с трудом. Ярость растворяется в воздухе с той же стремительностью, с какой и сгустилась. Остается только колючая ледяная досада.

Снейп поднимает плечи и дергано покачивает головой. Вот теперь он боится. Боится, что месть Темного лорда в первую очередь обрушится именно на голову Лили. Какая ирония... Если бы он мог знать! Но знать ему не положено.

— Простите меня, мой лорд, — еле слышно произносит Снейп. — Я виновен и заслуживаю самой суровой кары.

— Ты прав, Северус, — холодно подтверждает Воледморт. — Ты действительно виноват и заслуживаешь самой суровой кары. Посмотри мне в глаза и покажи, как именно ты меня предал. Что ты успел сделать нам во вред?

Снейп покорно поднимает голову и смотрит сквозь взмокшие, липнущие к лицу пряди волос.

— Наработки по зельям и планы, которые обсуждались на общих собраниях? Это все? — бесцеремонно перевернув в памяти изменника все эпизоды общения с Дамблдором, Волдеморт так и не нашел там ничего существеннее.

— Это все, что я смог узнать. — Он не рассчитывает уйти живым, но ни паники, ни отчаяния в его голосе нет. Все-таки жаль такого пускать в расход.

Волдеморт вздыхает.

— Что ж, Северус. Обычно наказанием за предательство бывает смерть. Но твоя измена еще не привела ни к каким серьезным последствиям. Переданные тобою сведения не стоили никому из наших людей жизни, не сорвали ни одной операции. Да, времени и возможностей для шпионажа у тебя было объективно мало, а потому данный факт сам по себе никак не служит тебе оправданием. Однако в твоем сознании я увидел и кое-что поважнее — искреннее раскаяние. Раскаяние в совокупности с почти добровольным и, если можно так выразиться, чистосердечным признанием — с одной стороны, и тот факт, что ты еще можешь быть полезен — с другой, склоняют меня к тому, чтобы простить тебя на первый раз.

В глубине черных глаз появляется огонек надежды.

— Клянусь, мой лорд, второго раза не будет...

— Ты утратил мое доверие, Северус, — холодно перебивает его Волдеморт, — и нескоро сможешь вернуть его, если такое вообще случится. Но шанс я тебе дам. — Он поднимается с кресла и неспешно обходит вокруг стола. Останавливается в нескольких шагах от провинившегося. — Вернемся к разговору, ради которого я тебя позвал. Ты ведь не забыл, о чем шла речь?

— Да, мой лорд.

— Так вот, план наших с тобой действий остается без изменений... Причем в свете новых, столь неожиданно вскрывшихся обстоятельств, самая слабая часть легенды, в которой ты случайно узнаешь от Дамблдора о лже-пророчестве, становится весьма правдоподобной. Забавно, правда? Нет худа без добра. К слову, есть и еще один момент, который задумывался как постановочный, — привычным движением пальцев он извлекает из рукава палочку, — но теперь будет по-настоящему. Круцио!

1) лат. Bellātrix — «воительница»

Вернуться к тексту