Обратная сторона луны (джен)

Проснулся Причард от прикосновений влажной прохладной ткани к лицу. Полежав немного, он незаметно приоткрыл глаза и замер так на какое-то время, разглядывая сквозь ресницы хорошенькую девушку, темноволосую и кудрявую, в форме св. Мунго, которая, как ни странно, ей шла — хотя на свете не так уж много найдётся людей, которым пойдёт ярко-лимонный цвет. Когда её рука случайно коснулась его губ, он мягко прижался к ней ими — девушка вздрогнула и, увидев, что он проснулся, улыбнулась и убрала руку.

— Добрый вечер, — сказала она ласково. — Хорошо, что вы проснулись — я сейчас принесу вам немного поесть.

— Вам придётся меня покормить, — улыбнулся он, с удовольствием незаметно разглядывая её. Совсем же другое дело… кому вообще могло прийти в голову приставить к нему ту старуху?

— Я понимаю, — она встала и вышла — и вернулась с небольшой миской и ложкой. Поставила её на столик у кровати — по палате поплыл запах бульона — и ловко приподняла сперва подушки, а потом и самого Причарда. Он прислонился щекой к её оказавшейся рядом руке — она то ли не обратила внимания, то ли не была против. Во всяком случае, она никак на это не среагировала, просто взяла миску, села на край кровати и, зачерпнув первую ложку, поднесла к его рту.

Прежде, чем проглотить, он подержал жидкость во рту — и впервые с того момента, как очнулся, ощутил совершенно волчий голод. Облизнулся, попросил:

— Ещё.

Она продолжила… Он жадно глотал, а когда бульон закончился, жалобно попросил:

— Можно мне ещё?

— Пока что нельзя, — сочувственно ответила девушка. — Но это хорошо, что у вас есть аппетит…

— Я съел бы сейчас, кажется, кабана целиком, — сказал он, лишь немного преувеличивая. — Или двух.

— Вам нельзя, — улыбнулась она, вытирая ему губы салфеткой.

— Посидите со мной, — попросил он, силясь приподнять руку. У него почти получилось, но отняло столько сил, что он уронил её, едва оторвав от одеяла, и застонал от досады. Медиковедьма, однако, интерпретировала его стон по-своему — посмотрела встревоженно, спросила:

— Вам плохо? Болит что-нибудь?

— Плохо, — немедленно согласился он. — Голова кружится. Положите мне руку на лоб… пожалуйста.

Она положила — он глубоко вздохнул, наслаждаясь прикосновением нежной кожи, потом попросил жалобно:

— Побудьте со мной.

— Я позову целителя, — встревоженно сказала она, порываясь встать — он застонал тут же, проговорил умоляюще:

— Пожалуйста, не убирайте руку! Мне с ней легче. Прошу вас. Кружение останавливается… и легче. Пожалуйста. Это просто от слабости. Не уходите.

Она заколебалась, потом взяла палочку и поводила над ним, шепча что-то и, видимо, оценивая его состояние. Это её слегка успокоило — она спрятала палочку и села обратно, вновь положив ладошку ему на лоб.

— Спасибо, — он улыбнулся и заглянул ей в глаза. — Как вас зовут?

— Маргарет… Маргарет Финч-Флетчли, — поправилась она. — Я стажёр. Давайте я позову…

— Не надо никого, — попросил он. — Просто побудьте рядом. Пожалуйста. Вы первый нормальный незнакомый человек, кого я вижу за последние месяцы. Даже годы.

— Нормальный? — улыбнулась она.

— Ну, не считать же нормальными… тех, — он поморщился.

— Ваши родители приходили, пока вы спали, — сказала она. — Мы не стали будить вас… они завтра утром придут.

— Как они? — он слегка повернулся, так, что её рука теперь касалась не только его лба, но и виска.

— Хорошо… они очень рады за вас. Мама ваша даже плакала… но это от радости, — добавила она торопливо. — Вас очень любят, по-моему.

— Да, — согласился он. — Мне повезло с семьёй. И с коллегами, — он слегка вздохнул. — А вы могли бы помочь мне? — попросил он смущённо.

— Конечно… о, я понимаю, — она улыбнулась. — Сейчас… не нужно смущаться — я тут как раз для этого.

Пока она подставляла судно, он жмурился и отворачивался — хотя вовсе не чувствовал, на самом деле, никакого смущения: в подобном положении он оказывался далеко не впервые, и в отправлении естественных надобностей не видел ничего стыдного. Но девушка явно ожидала от него именно что смущения — и он подыгрывал ей с удовольствием, потому что ему было скучно, и потому что она ему нравилась, как, впрочем, понравилась бы сейчас любая другая молодая женщина на её месте. Ему, в целом, нравилась женская забота — и, в отличие от многих других, абсолютно не смущала роль беспомощного пациента, напротив, он при случае с удовольствием её исполнял. Так, как сейчас — тем более что в данный момент ему и изображать-то ничего было не надо, он и в самом деле не мог даже руку поднять, не говоря уж о том, чтобы встать.

Когда она вернулась и вновь села рядом, он попросил, заглядывая в её голубые глаза:

— Вы не поможете мне лечь на бок? Я не могу уже лежать на спине.

— Конечно, — она поднялась и, опершись коленом на край его койки — мантия была, разумеется, длинной, но коленка под ней обрисовалась достаточно чётко, что очень его порадовало — подхватила его за плечо, почему-то решив не использовать магию. Она оказалась сильной — и как же это приятно, когда симпатичная женщина так с тобой возится! Он прятал свою довольнейшую улыбку — это было несложно, всё-таки за эти месяцы владеть мышцами он разучился, да и медиковедьма не слишком-то обращала сейчас внимание на выражение его лица — и когда она закончила, удобно устроив его на боку, проговорил очень искренне:

— Спасибо.

Вышло даже для него неожиданно трогательно — но он ведь и вправду искренне был ей признателен…

— Вам удобно? — спросила она, наклоняясь и касаясь его плеча — одна из длинных волнистых прядей выскользнула из-под шапочки и упала ему на лицо, он улыбнулся, а она ужасно смутилась и торопливо заправила её обратно.

— Очень, — ответил он и попросил: — Не уходите только.

— Боитесь остаться одни? — понимающе спросила она — и он, разумеется, согласился: ну глупо же было не использовать такую замечательную идею:

— Боюсь. Самому стыдно, — признался он очень смущённо. — Пройдёт, я думаю. Побудете со мной?

— Я, — она замялась. — У меня смена заканчивается… но я попрошу, чтобы вам прислали сиделку. Я медсестра же и…

— Не нужно, — мужественно проговорил он, улыбнувшись преувеличенно бодро. — Не позорьте меня перед всеми, пожалуйста. Идите, конечно.

Она стояла и смотрела на него очень растерянно, потом, наконец, решилась и села обратно:

— Я могу задержаться, пока вы не заснёте.

— Не хочу портить вам вечер, — мягко проговорил он, снова заглядывая в её чудные голубые глаза. — Вы идите. Это всё ерунда и нервы.

— Я никуда не спешу, — решительно сказала она.

— Спасибо, — уступил он, продолжая ловить её взгляд. — Спасибо вам. Вы чудесная.

Она покраснела и постаралась отшутиться:

— Я просто никуда не спешу сегодня — а на улице дождь и очень противно.

— Дождь, — повторил он. — А какой сейчас месяц?

— Июнь, — улыбнулась она.

— Июнь, — повторил он. — Надо же… тогда тоже был июнь. Или июль… какой сейчас год?

— Две тысячи семнадцатый…

— Два года, — прошептал он с ошеломлённым видом. — Два года прошло…

Он замолчал, делая вид, что новость совершенно выбила его из колеи. Конечно, он уже давным-давно знал, и какой сейчас месяц, и год, и сколько времени они провели в плену, и сколько он провалялся тут… но его сиделке его осведомлённость, судя по всему, не была известна. Маргарет молча сидела рядом, задыхаясь от переполняющей её жалости, а потом тихо сжала его плечо. Он вздрогнул и посмотрел на неё — грустно, серьёзно и немного растерянно.

— Можно вас попросить? — тихо проговорил он.

— Конечно, — горячо сказала она.

— Расскажите мне коротко, что здесь случилось за это время? Самое основное. Что помните. А то меня балуют только личными новостями и уклоняются от всего остального… боятся перетрудить мой ослабленный мозг, видимо, — горько пошутил он. — И, — он замялся, — можете взять меня за руку? Понять не могу, чувствую ли я руки…

— Я так и не соображу ничего сходу, — призналась она, беря его руку в свои. — Хотите, разомну вам немного пальцы? — предложила она. — И вообще, вам завтра, наверное, наконец, массаж выпишут, — сообразила она.

— Очень хочу, — кивнул он. — А делать вы будете?

— Ой, нет, что вы, — удивилась она, осторожно начиная разминать его худые пальцы. — Я не умею… найдут кого-нибудь. Я просто ассистент вашего доктора, вот поэтому…

— Жаль, — улыбнулся он. — У вас чудесные руки, — сказал Причард, наблюдая за её движениями. — Я очень вам благодарен.

— Ну что вы… за что же? — она снова смутилась.

— За то, что тратите на меня свой вечер… за то, что возитесь, хотя и не обязаны, — он попробовал пошевелить пальцами, и на сей раз у него это даже вышло. — Вы не представляете, как отвратительно ощущать себя таким слабым.

— Это ненадолго, — пообещала она. — Вы скоро уже гулять будете, вот увидите.

— А вы позволите пригласить вас на прогулку? — тут же попросил он. — Совершенно целомудренную, клянусь вам, — он рассмеялся тихонько — она вскинула голову и сказала насмешливо:

— Я не боюсь. Я подумаю.

— Не сомневайтесь, что не боитесь, — кивнул он. — Ни разу не видел пугливого целителя.

— У вас руки совсем холодные… вы замёрзли? — смущённо сменила она тему.

— Немного, — соврал он. — Но это от истощения… не надо ничего. Просто побудьте рядом.

— Вы, правда, боитесь остаться один, — прошептала она, сглотнув некстати сжавший горло комок. Маргарет прекрасно знала, кто он, и такой неожиданный, совсем детский страх в одном из лучших авроров Британии трогал её невероятно. — Хотите, я переночую тут с вами? — предложила она вдруг, почти неожиданно для самой себя.

— Хочу, — просто ответил он. — Только трансфигурируйте себе что-нибудь хотя бы в кушетку — нельзя, чтобы вы тут всю ночь просидели, пока я спать буду.

— Вы не тревожьтесь за меня, — улыбнулась она. — Мне много раз доводилось ночи не спать перед экзаменами… и я превосходно устроюсь в кресле.