...Следующие дни Скабиор провёл как в тумане: от зелий он почти всё время спал, просыпаясь только когда Гвеннит мыла его, или когда поила то зельями, то бульоном, то ещё чем-то — он не очень понимал, чем, и просыпаться ему не нравилось, потому что к нему тут же возвращалась боль. Абсолютно не привыкший болеть, он и не умел этого делать, и боль тоже особенно терпеть не умел, и поэтому стремился скорее снова заснуть, надеясь, что, когда он в следующий раз проснётся, боли больше не будет. Так что, спал он много — а Гвеннит, отчаянно стараясь поменьше шуметь в это время, чтобы его ненароком не разбудить, по многу часов просиживала у его постели, погружаясь в странное, похожее на полусон состояние, чутко реагируя на малейшие его движения или стоны и не замечая вокруг ничего больше. Её реальность в такие часы начинала походить на кисель — плотный и вязкий, в который погружаешься медленно, и откуда потом очень непросто выбраться. И, поскольку заняться в подобном странном состоянии Гвеннит ничем толком и не могла — да и не было здесь особых занятий — ей оставалось только сидеть и изучать то единственное, что сейчас волновало её. Скабиора. Она часами разглядывала их лежащие рядом руки — вот её маленькая, мягкая ручка, а вот его, большая и бледная, пальцы ровные и не очень длинные, и мелкие шрамики на них, много-много, кое-где будто обрывки тонкой белой сетки… откуда? И кожа у них совсем разная — у него плотнее и толще, и поры шире, и волосы совсем по-другому растут…
Со временем она поняла, что его успокаивает любое её прикосновение — и стала брать его руку в свои, а то и дремать, положив щёку ему на ладонь, горячую и влажную от сильного жара. Она вообще приспособилась спать, сидя на полу и положив руки и голову на край кровати — и лишь на несколько часов иногда расстилая на полу принесённое из дома покрывало и положив под голову свёрнутую одежду. Её очень спасала погода — довольно сухая и тёплая, позволяющая сушить постоянно сменяемые простыни на улице, для чего ей пришлось протянуть неподалёку от домика между острыми обломками скал верёвку.
Все эти заботы постепенно стёрли смущение, которое она в первое время постоянно испытывала, ухаживая за Скабиором, и Гвеннит сама не заметила, как перестала в нём видеть мужчину, осознавая теперь просто кем-то родным и близким, кто — так уж вышло — сейчас нуждается в постоянном уходе и помощи. Тем более, что к боли Скабиор, как и большинство оборотней, совсем не привык, и потому переносил её скверно, очень надеясь каждый раз, засыпая, что та хотя бы ослабнет со следующим его пробуждением.
Но она оставалась — разная, и когда в какой-то момент Гвеннит, тщательно выполняющая все предписания, перестала давать ему снотворное, ему пришлось терпеть её уже по-настоящему. Тогда, чтобы отвлечься, он начал просить Гвеннит что-нибудь почитать — и она читала, впервые в жизни знакомясь со стихами и с художественной литературой, особенно маггловской, которую он так любил. Она не понимала поначалу, кажется, половину слов, и он объяснял, то скрипя порой зубами от боли, то насмехаясь над девочкой — но объяснял понятно и просто, и она читала часами, сама увлекаясь и стараясь как можно быстрее переделать все хозяйственные дела, чтобы скорее продолжить.
В какой-то момент у них кончились обезболивающие, а денег на них больше не было — и ей уже на весь день пришлось привязывать его за запястья и щиколотки к кровати, чтобы он не сорвал повязки, потому что и остальных зелий было совсем впритык, и купить новые было не на что. Когда он кричал от боли — а кричал он часто — она плакала, гладила его по руке и шептала что-нибудь успокаивающее, понимая прекрасно, что от её слов нет никакого толку и ужасно жалея, что не знает и не умеет накладывать никакие нужные заклинания. Тогда-то она, наверное, и повзрослела — в маленькой, вросшей в камни хижине, рядом с беспомощным, воющим от боли взрослым оборотнем, который, в общем-то, даже никогда ей прежде не радовался, Гвеннит раз и навсегда выбрала свою сторону, даже не задумавшись о том, что вовсе не обязана оставаться тут. А когда ему стало совсем плохо, она, накрепко привязав его, рано утром собралась и отправилась домой — за деньгами.
…Родителей её дома на сей раз не оказалось. Там вообще никого не было: день был очень тёплый и солнечный, и пока отец был на работе, остальные, по всей видимости, ушли гулять. С бешено бьющимся сердцем Гвеннит вошла в спальню родителей, открыла шкаф и вытащила оттуда коробку из-под печенья. У них был маленький сейф в Гринготтсе, но часть денег всегда хранилась здесь — в этом не было никакого секрета, у них в доме никогда особенно ничего от детей не скрывали. Девушка открыла коробку — та оказалась довольно тяжёлой — и замерла, глядя на серебряные и даже золотые монетки. Чувствуя себе предательницей и воровкой одновременно, она, вся дрожа, быстро пересчитала их, записала получившуюся сумму на бумажке, ссыпала деньги в карман своей сумки, сунула туда же бумагу, потом взяла чистый лист и написала записку, прося прощенья за то, что сделала и клятвенно обещая деньги вернуть. Положила её в коробку и, закрыв ту, вернула её на место. Ей было невероятно, просто непередаваемо плохо — но что ещё можно сделать, она не знала.
Денег оказалось достаточно много — и она отправилась в Мунго. Как ни странно, целитель Воунс вспомнила и Гвеннит, и пациента, и, выслушав внимательно девушку, денег с неё за консультацию не взяла, зато советы дала, и подробно ей объяснила, что и как нужно сделать. Поблагодарив её, Гвеннит побежала в аптеку — и на сей раз денег хватило и на необходимое, и на самые лучшие обезболивающие зелья, и даже на то, что целительница обозначила как «необязательное», и ещё довольно много осталось. Она купила ещё еды — цыплёнка, овощей, фруктов… всё, что, как ей казалось, могло понравиться ему и помочь выздороветь — и, нагруженная всем этим, вернулась на остров.
Дорога заняла массу времени, и её очень выручили порталы, которые у неё были от дома до клиники и обратно. Домой она, конечно же, не пошла, но там всё-таки было уже совсем не так далеко, особенно, если на метле напрямик… Часа за два она добралась — и, когда оказалась в хижине, уже начинали сгущаться сумерки. Скабиора она застала в очень плохом состоянии — он уже не кричал даже, только стонал, громко и хрипло, кожа вокруг верёвок была содрана до крови, но Гвеннит привязала его хорошо, и те выдержали. Шепча бесконечные извинения, она торопливо напоила его обезболивающим — и уже после всем остальным. Зелья подействовали быстро — и он сразу уснул, и только тогда она, наконец, отвязала его и начала обрабатывать сперва запястья, а после лодыжки. Ей пришлось вновь сменить всё бельё на постели — а потом полночи стирать и развешивать его на улице, ужасно расстраиваясь и злясь на запрет несовершеннолетним колдовать вне школы.
Заснула она под утро — вновь напоив Скабиора, сонного, так и не проснувшегося толком, зельями, в том числе обезболивающим — сидя прямо на полу и положив руки и голову на край кровати. А проснулась от того, что он гладил её по голове и звал по имени:
— Гвен…
Она перепугалась ужасно и вскочила, очень боясь, что он всё-таки снял с глаз повязку — но нет, всё было на месте.
— Привет, — сказала она, садясь на край кровати и беря его руку в свои. — Извини, пожалуйста, что вчера тебя бросила так. Но мне нужно было слетать за…
— Я понимаю, — он улыбнулся и сжал её руки. — Ты молодец. Где ты деньги взяла?
— Дома, — она судорожно вздохнула и зажмурилась. — Я их… без спроса взяла. Их надо будет вернуть, обязательно! — добавила она умоляюще. — Пожалуйста, ты ведь достанешь потом? Да? Пожалуйста!
— Да достану, конечно, — он усмехнулся. Святая Моргана, пожалуйста, сделай так, чтобы она хотя бы сейчас не плакала! Не так много прошу ведь. — Не плачь.
— Я не буду… Я тебе верю, — она тоже сжала его руку. — Я написала им записку, что всё верну.
— Дай поправиться — деньги будут, — как можно убедительнее сказал он. — Ты чем меня напоила? Мне так хорошо, словно и нет ничего…
— Я была в Мунго у той целительницы и купила всё самое лучшее, — тут же похвасталась Гвеннит. — Она сказала, тебе вообще не должно быть больно, если всё это пить… И что ты непременно поправишься.
— Меня зовут Кристиан, — сказал он вдруг. — Крис, если хочешь. Хотя обычно меня называют Скабиором. Зови, как понравится.
— Крис, — улыбнулась она. — Красиво… Кристиан Винд.
— Строго говоря, Кристиан Говард Винд, — добавил он для чего-то. — Еда есть какая-нибудь?
— Да, я вчера приготовила, — встрепенулась она. — Есть и бульон, и цыплёнок, и овощи тушёные есть… Что ты хочешь?
— Всё хочу. И прежде всего — сесть. Если можно.
— Можно, — она кинулась помогать.
После она снова ему читала — а он объяснял и комментировал, и даже почти не смеялся над нею. А когда она, ужасно вчера уставшая и совершенно не выспавшаяся, начала засыпать, он велел ей ложиться к стене, а сам остался сидеть на краю — она тут же уснула, а Скабиор встал, медленно и осторожно передвигаясь на ощупь, добрался до стола и устроился там устало. Хотя боли он и не чувствовал, но он знал, что она где-то есть — чувствовал, как она притаилась, и старался двигаться как можно меньше. И теперь сидел, вернее, почти лежал на столе, и неспешно обдумывал всё происходящее.
А оно было странным. Не то, что он не привык, чтобы о нём заботились — нет, в общем-то, ему самому случалось в подобной ситуации помогать, но тут было другое: девочка эта, по сути, ни к какой, даже условной, стае не принадлежала и ничем обязана ему не была. Она всё ещё оставалась домашним ребёнком — маленькой девочкой, обиженной на родителей, конечно, и в целом растерянной, но всё же самой обычной и не имеющей представления о мрачной изнанке жизни, которой довольствуются такие, как он. И, как бы он над ней ни смеялся, Скабиор прекрасно осознавал, как трудно ей было заставить себя взять у родителей деньги — для него. Он, конечно, вернёт: ему-то красть не впервой и не составляет проблемы. Но то, что сделала она, было трогательно — и очень странно.
Сидеть оказалось совсем не так просто: поясница быстро заныла, даже несмотря на хвалёные обезболивающие, одновременно заболели — несильно, но весьма неприятно — сломанные и вроде бы уже сросшиеся рёбра… Или это были не рёбра, а то, что под ними — и он, так же на ощупь, добрался до кровати и лёг осторожно, кое-как уместившись на самом краю. И тоже почти сразу заснул, чувствуя рядом уютное тепло маленького полудетского тела и думая, что теперь он, похоже, серьёзно обязан этой вечно рыдающей хаффлпаффке — и, кстати, не сумел вспомнить, когда же слышал в последний раз, как она плачет.
Vhlamingo
Alteya Может, это вообще она ему разобьёт сердце!Понимаю но Erin Go Bragh!😁 Не... Если не поэтому, то всякое бывает. А если только из-за того что Гвен оборотень!.. 2 |
Alteya
Vhlamingo Хм. Да, такое может быть. Но т. к. перс мне близко не знаком, ему трудно сопереживать.Может, это вообще она ему разобьёт сердце! И да, "свои" для меня всегда значат больше. |
Vhlamingo
Alteya Ну это нормально. )Хм. Да, такое может быть. Но т. к. перс мне близко не знаком, ему трудно сопереживать. И да, "свои" для меня всегда значат больше. 1 |
Alteya
А вы всегда всем отвечаете?) Из всех персонажей Вы мне больше всех напоминаете или Мальсибера (насколько я могла с ним познакомиться) либо Люциуса. Сори если че-то не то сказала. |
Vhlamingo
Alteya Ну это же мои истории, конечно, я всем отвечаю. ) Зачем иначе вообще выкладывать-то? )) А вы всегда всем отвечаете?) Из всех персонажей Вы мне больше всех напоминаете или Мальсибера (насколько я могла с ним познакомиться) либо Люциуса. Сори если че-то не то сказала. Почему не то? Я комплименты люблю! ) 2 |
Vhlamingo
Alteya Давайте! ) Хахахах Какой прекрасный ответ) Не буду дальше душнить) Лучше окунусь в прекрасную историю🫶🦩 Приходите комментировать дальше. ) 1 |
Ну имеет право англичанин не любить ирландцев. ) Так он валлиец |
Vhlamingo
Показать полностью
А вот... Да, все так и есть.((Я тут подумала... Оборотни, они, получается, самая незащищенная часть населения. То есть к этому же Эндрю можно подойти под обороткой. (под оборотным к оборотню)) и похитить его. Вряд ли его семья обратится в аврорат. Он ведь не человек теперь. Так, тварь тёмная. Сбежал в леса и бегает с такими как он под луной. (а на самом деле он сидит у меня в подвале, и я на нем экспериментальные зелья или заклятия испытываю. Ну и что, что помрёт через три луны, следующего такого найду. Жаль кншн что что-то долгосрочное нельзя испытывать, но краткосрочное вполне. Или просто я садист и люблю мучить людей. Оборотни ведь опасны только одну ночь, на которую их можно запирать в клетку. А так сидит в кандалах, а я над ним издеваюсь как хочу. И никто не узнает. И никто не поможет.) Вообще конечно ещё одному человеку повезло с Крисом❤️ Повезло, да.) А Крису понравилось спасать.) isomori Так он валлиец Тоже верно. Но и валлиец имеет право!) |
miledinecromantбета
|
|
Vhlamingo
Да магглорожденного у которого семья понятия не имеет что делать? А что мешает похитить маггла - вот вообще всем будет пофигу. ))) 2 |
Alteya
Vhlamingo Жесть какаяДа, все так и есть.(( Повезло, да.) А Крису понравилось спасать.) Я ж думала вы меня опровергнете Мб там есть хоть какие-то законы которые защищают оборотней. А их нет. Рил, быть оборотнем это пипец. Я б сама наверное подумывала бы вскрыться после обращения. И дело не в самой ликантропии, что само по себе штука не шибко приятная, хоть есть и преимущества. Ахахахахах да) спасатель) злится но возится. Хороший человек. Зачем ему? А не бросил. Спасал. Он такое солнышко, я не могу. А щас надо перерыв. Потому что сперва я чуть не поседела когда Долиш "произнёс два слова" задерживая Гвен. Я рил же думала что он её убил! И в следующей главе приходит МакДугал и говорит что Крис его клиент! Поступил из аврората! Ааааа! А тут говорили что он не умрёт! Потом выдохнула конечно) 1 |
Vhlamingo
Показать полностью
Alteya Нет там таких законов. Жесть какая Я ж думала вы меня опровергнете Мб там есть хоть какие-то законы которые защищают оборотней. А их нет. Рил, быть оборотнем это пипец. Я б сама наверное подумывала бы вскрыться после обращения. И дело не в самой ликантропии, что само по себе штука не шибко приятная, хоть есть и преимущества. Ахахахахах да) спасатель) злится но возится. Хороший человек. Зачем ему? А не бросил. Спасал. Он такое солнышко, я не могу. А щас надо перерыв. Потому что сперва я чуть не поседела когда Долиш "произнёс два слова" задерживая Гвен. Я рил же думала что он её убил! И в следующей главе приходит МакДугал и говорит что Крис его клиент! Поступил из аврората! Ааааа! А тут говорили что он не умрёт! Потом выдохнула конечно) Слушайте, там оборотни вообще не люди: они то существа, то твари, в зависимости от того, что решит министерство. Какие законы, о чём вы. Ну... А что делать-то? Кто, кроме него? Как бросить? Его вот бросили когда-то. Он так не желает! Ну зачем же перерыв. Там всё только начинается! 1 |
Alteya
Vhlamingo А судят как людей! Какое-то хреновое правосудие! Права тварей, а обязанности людей!Нет там таких законов. Слушайте, там оборотни вообще не люди: они то существа, то твари, в зависимости от того, что решит министерство. Какие законы, о чём вы. Ну... А что делать-то? Кто, кроме него? Как бросить? Его вот бросили когда-то. Он так не желает! Ну зачем же перерыв. Там всё только начинается! Да уж. Кому они нужны кроме него. Ни даже хваленому Мунго. Тч! Я очень сочувствую маленькому Крису. Мог бы наоборот, желать чтобы все пережили то что он. А он спасает. Нене Слишком эмоционально) надо время)) |
Vhlamingo
Alteya А вот. А судят как людей! Какое-то хреновое правосудие! Права тварей, а обязанности людей! Да уж. Кому они нужны кроме него. Ни даже хваленому Мунго. Тч! Я очень сочувствую маленькому Крису. Мог бы наоборот, желать чтобы все пережили то что он. А он спасает. Нене Слишком эмоционально) надо время)) Никому они не нужны. Ну, у него есть объект ненависти: это волшебники. А раз все волшебники сволочи, должны быть и свои - а кто свой? Оборотни! Эх. Ну я буду вас ждать. ) 1 |
Ах да. И то что сделал Долиш-старший с Гвен...
Вроде как и его можно понять Но не хочу я такого понимать! Он просто *нецензурно* |
Vhlamingo
Ах да. И то что сделал Долиш-старший с Гвен... О! То ли ещё будет!Вроде как и его можно понять Но не хочу я такого понимать! Он просто *нецензурно* Его можно понять, да. Единственный сын - и вот это. Он-то хорошо знает, что такое оборотни. 1 |
Alteya
Vhlamingo Спасибо 🦩🫶А вот. Никому они не нужны. Ну, у него есть объект ненависти: это волшебники. А раз все волшебники сволочи, должны быть и свои - а кто свой? Оборотни! Эх. Ну я буду вас ждать. ) Это волшебно, когда можно пообщаться с таким восхитительным автором! |
Vhlamingo
Alteya Приходите! ) Автор любит таких читателей. Спасибо 🦩🫶 Это волшебно, когда можно пообщаться с таким восхитительным автором! И второй автор тоже, только он очень занят пока. 1 |
miledinecromant
Vhlamingo На магглах наверное не имеет смысла зелья испытывать. Они вроде на них слабее действуют.Да магглорожденного у которого семья понятия не имеет что делать? А что мешает похитить маггла - вот вообще всем будет пофигу. ))) А именно мучить оборотня намного интереснее. Повышенная регенерация и все заживает при трансформации. А если выпускать погулять(в ограниченном чарами пространстве) , чтоб не помер в клетке, то мучить можно годами. |